Пылкая дикарка. Часть первая
Шрифт:
— Клео! Ты там?
Она послала Эстер купить фруктов, а сама лежала в это время в кровати. Еще несколько месяцев назад Клео бы бодро вскочила и побежала бы навстречу ему. Теперь она, медленно отодвинув противомоскитную сетку, неловко выбралась из постели, подошла к дверям и открыла ставни, которые мешали полуденному солнцу проникать к ней в комнату.
Он прекрасно выглядел. Его голубые глаза резко контрастировали с бронзовым загаром обычно светлой кожи. В некоторых местах она даже шелушилась. Любовь и жадное нетерпение, отразившиеся
Обняв Клео, он жадно ее поцеловал. Теплая волна счастья прокатилась по всему ее телу, и она ей показалась такой же желанной, как вода для испытывающего сильную жажду. Клео тяжело вздыхала, когда он, словно слепой, вел ее к кровати. Они сели на нее и крепко обнялись. Потом они лежали рядом, и Иван нежно ласкал ее увеличившийся живот, прикладывая то и дело к нему ухо, пытаясь различить движения ребенка внутри.
— Ну, как поживает мой сын? — спросил он.
6
На верхней веранде, выходящей на дальнюю часть сада, Джейн Филдинг со своими гостями наслаждалась утренним кофе. От жарких лучей солнца их частично защищала растущая рядом с домом магнолия. Горничная в аккуратном платье принесла на подносе сладкие пирожки, и Элизабет Кроули взяла один. Нанетт, выпустив из рук котенка, подбежала к ним.
— Только один, дорогая, — предупредила ее мать. — Ну, что скажешь?
— Спасибо, мам, — нежно проворковала Нанетт и снова бросилась к котенку, который, прыгнув на перила, пытался по толстой лозе, обвивающей колонну, забраться на крышу.
Элизабет думала о том, как все же приятно вновь приехать в Новый Орлеан на светский сезон. Жуя пирожок, она прислушивалась к звукам городской жизни: резвый топот лошадиных копыт, скрип колес экипажей, смешивающийся с боем церковных колоколов и слабыми, доносящимися с реки пароходными гудками.
Все это было похоже на возбуждающую городскую симфонию, которая предвещала впереди важные события, а также целую серию балов и прочих развлечений, в которых она с наслаждением была готова принять участие в эти оставшиеся зимние месяцы.
Амос держал своих лошадей в платной конюшне неподалеку. Ранним утром Элизабет и Джейн выехали на прогулку до ручья, и там она увидела дом, который долго не выходил у нее из головы. Солнце только вставало над верхушками дубов и магнолий, бросая свои яркие лучи на водную гладь ручья. В эту минуту она и увидела старинный особняк. Его крыша возвышалась над пеленой тумана, закрывающего разросшуюся, похожую на джунгли растительность окружающего его сада. Заливавший его яркий солнечный свет придавал этому испытавшему на себе удары стихии строению иллюзию необычайной элегантности.
Элизабет, натянув поводья, остановила лошадь.
— Это и есть тот прекрасный старинный особняк на ручье, в котором до сих пор никто не живет? — воскликнула
— Боюсь, обитатели его давным-давно покинули.
— Какая жалость! При таком освещении он обладает особым очарованием, ты не находишь?
Джейн, прямо сидя в седле, как и подобает превосходной наезднице, согласилась с ней.
Это был двухэтажный дом с приподнятым над землей подвалом в аккадийском стиле, его, галерею с земли поддерживали выложенные из кирпича колонны, которые выше превращались в изящные деревянные, поддерживающие вторую галерею, опоясывавшую здание.
Его простота, отличавшиеся изяществом пропорции, выдержанные в особом стиле, производили сильное впечатление, хотя признаки воздействия стихии и запустения были хорошо заметны. В саду густо разрослись высокие неостриженные кусты, а из-за ползучих растений почти не видно было деревьев.
"Здесь, вероятно, давали не один замечательный бал", — подумала Элизабет. Затем спросила:
— А кто владелец этого дома?
— Джеф Арчер.
— Американец? Ты его знаешь?
— Да, конечно. Он адвокат. Тебе не приходилось встречаться с Арчерами?
— Кажется, нет. Почему же они не живут в этом доме? Как можно превращать такой чудесный особняк в руины?
— Они живут в Беллемонте, в трех милях отсюда. Жена Джефа получила по наследству и свои, и его плантации. В Беллемонте у них прекрасный дом. Джеф больше не нуждается в "Колдовстве".
— "Колдовстве"? — повторила с придыханием Элизабет. — Какое чудное название!
— Говорят, что там до сих пор с потолка свешиваются хрустальные канделябры, а камины сделаны из самого дорогого мрамора, — задумчиво сказала Джейн, — но у меня никогда не было охоты рисковать своей лошадью. Ведь там запросто можно столкнуться со змеей в этой густой траве, которой давно не касался серп…
Беседа эта проходила на дороге, когда они остановили лошадей возле ручья. Они наблюдали, как туман, окутавший большую часть пребывающего в запустении старинного особняка, постепенно рассеивался под лучами утреннего жаркого солнца…
В этом доме было что-то тревожное, он не давал ей покоя. Теперь Элизабет, потягивая приготовленный Джейн крепкий креольский кофе, снова затронула эту тему.
— Послушай, а что, если Иван купит "Колдовство" и отремонтирует его? Мне будет очень приятно.
— Отремонтировать "Колдовство"? — Джейн в сомнении покачала головой. — Я уверена, что окружающие его плантации не продаются. Джеф их активно возделывает.
— Сахарный тростник?
— А что же еще?
— Арчеры выращивают сахарный тростник на тех и других плантациях.
Обе женщины переглянулись.
— А у них есть дети?
Джейн слегка улыбнулась.
— Да, есть. Алекс самый младший в семье, всего на два года старше Нанетт. Очень милый мальчик.
Элизабет, посмотрев на золотые завитушки дочери, взяла еще один пирожок. Помедлив немного, сказала: