Пылкая дикарка. Часть вторая

Нильсен Вирджиния

Он проводил ее вниз по лестнице, где их ожидал Лафитт.

— Мы сейчас прокатимся верхом, — сказал он.

Орелия в ужасе раскрыла рот.

— Но я никогда не сидела на лошади!

— Но это не беда, дорогая, сегодня ты поедешь рядом со

мной.

Встав в стремя, он занес над седлом ногу. Лафитт, подняв Орелию, передал ее в руки Алекса. Потом, подобрав шлейф подвенечного платья, он мягким жестом положил его ему на колени. Алекс крикнул, понукая лошадь, и они поехали.

Луна у них над головой была почти полной, и ее свет обливал прекрасный дом и сад, и этот свет был таким ярким, что почти не было видно носившихся под ветвями ярких жучков-светлячков.

Лошадь лениво шагала по дорожке и, выйдя из чугунных ворот, не меняя скорости, направилась по дороге вдоль ручья. Алекс все сильнее прижимал к груди Орелию. Он то и дело искал ее губы своим губами, и они сливались в поцелуе, который каждый раз становился все слаще и все волнительней.

— Что мы собираемся посмотреть?

— Я не в силах тебе этого описать. Ты должна во всем сама убедиться. Это недалеко.

Он направил лошадь в сторону от ручья по тропинке, ведущей в лес. Там луны не было видно, и ночь была темной-темной.

— Куда мы едем? — спрашивала Орелия, напрягая зрение и пытаясь что-нибудь рассмотреть в этой мгле.

— Можешь положиться на меня, — сказал Алекс.

Через несколько мгновений

она открыла рот от изумления. Приглушенный крик вырвался у нее из груди. Она увидела перед собой дом, меньших, чем Беллемонт, размеров, но таких изящных пропорций, что не замечалось даже его запустение. Отражавшийся от его выцветших, с облупившейся штукатуркой стен лунный свет их щедро серебрил, и казалось, что эта искусственная окраска гораздо лучше, гораздо драгоценнее белой, первоначальной. Казалось, что в нем в далеком прошлом происходили какие-то важные таинственные события, и вот теперь он, сохраняя свой грациозный вид, отдыхал от всего, расслаблялся.

— Какой красивый! — прошептала Орелия. — Что это?

— Это имение "Колдовство". Колониальный особняк, в котором выросла моя мать. Когда-нибудь здесь будет наш с тобой дом.

— Почему же не сейчас?

— Моя мать никогда не позволяла его реставрировать. Это связано с одной долгой-долгой историей, которая займет не один час, если тебе ее начать пересказывать. Думаю, потребуется время, чтобы мама изменила свое решение. Скорее всего нам это удастся сделать. Когда-нибудь мы вновь зажжем его прекрасные канделябры.

Они разглядывали его до тех пор, покуда луна не скрылась за верхушками деревьев. Потом Алекс, развернув лошадь, направил ее к Беллемонту, к подготовленной для них комнате, где пройдет их первая брачная ночь.