Пылкая дикарка
Шрифт:
По пути к пекарне он прошел мимо ювелирной лавки, в которую они однажды вошли вместе с Клео. В витрине лежало необычное кольцо с большим топазом, цвет которого напоминал ему цвет ее глаз при ярком солнечном свете. Войдя в лавку, он купил его.
Клео сидела в тенистом дворике, одетая в мягкое желтого цвета муслиновое платье с низким декольте. Она срывала умершие темно-красные цветы ползучих растений.
Заслышав шаги Ивана, она обернулась. Он раскрыл навстречу ей руки, и она впорхнула в его объятия, издав радостный вопль, когда он ее крепко прижал
— Иван! — смеясь, отбивалась она. — Ты сейчас меня задушишь!
— Послушай, чем это ты здесь занимаешься, дорогая? Цветочки может сорвать кто-нибудь другой.
— Мейзи гонит меня с кухни, а мне больше нечего делать.
— Можешь сделать кое-что для меня, — сказал он, тыкаясь носом ей в шею, — но только не здесь. Отправляйся наверх, где посетители лавочки Мейзи не смогут нас выследить, когда я буду целовать тебя.
Улыбаясь, она взяла его за руку. Он теперь хорошо ее знал, но все же глаза Клео ему казались по-прежнему возбуждающе таинственными, особенно когда она с улыбкой глядела на него. Клео повела его по лестнице наверх и тут же споткнулась о нижнюю юбку.
— Для чего они нужны? — жаловалась она.
— Леди должна приподнимать их при подъеме по лестнице. Вот так. — Протянув руки к ее талии, он приподнял платье вместе с нижней юбкой, любуясь проглянувшими ее голыми ступнями. — Клео, — побранил он, тайно все же восхищаясь ее ногами. — Почему ты не носишь ни обувь, ни чулки?
— Я не носила ни то, ни другое там, на болоте, а здесь куда теплее. — Высоко подняв юбки, она побежала вверх по лестнице на галерею.
В комнате с закрытыми ставнями он, взяв ее за руку, приказал:
— Ну-ка, закрой глаза!
Когда Клео это сделала, он нанизал ей на палец кольцо с топазом.
Ее глаза сами непроизвольно открылись, когда она почувствовала прикосновение к пальцу холодноватого металла. Клео открыла рот от изумления, а потом, вытянув перед собой руку, вихрем закружилась по комнате, не скрывая своего восхищения подарком.
— Ах, какое оно красивое! — воскликнула она. — И ты настолько добр, что даришь мне его! — Повернув руку, она поднесла ее поближе к свету, чтобы рассмотреть кольцо получше. — Ты меня портишь, — сказала она наконец. — Я стала такой ленивой.
Рассмеявшись, Иван крепко ее обнял и прижал к груди.
— Ты и должна быть ленивицей в период беременности, дорогая. Тебе нравится колечко?
— Я никогда и не думала о чем-нибудь более красивом! — В порыве благодарности она обвила его шею руками, а он осыпал ее поцелуями в приступе отчаянной страсти, которая лишь усиливалась от сознания близкой разлуки. Даже когда он ее обнимал, его мысли постоянно возвращались к письму, ожидавшему его в доме друга, и он молился про себя, чтобы ничего серьезного не произошло с Нанетт.
Ему хотелось знать, не написала ли Лиззи отдельно письмо Джейн Филдинг? Она наверняка в таком случае что-то заподозрит, если только выяснит, как давно он находится в городе, не удосужив их своим визитом. Напишет ли она об этом Лиззи?
Как он заметил,
С точки зрения закона, он являлся абсолютным хозяином как своей жены, так и дочери, и мог поступать так, как ему заблагорассудится. Но если в результате, когда он будет в отлучке, Лиззи решит вернуться в Англию, захватив с собой дочь, то поставит его перед свершившимся фактом, и ему будет очень трудно разрубить такой узел. В таком случае он сможет свободно, не таясь, жить с Клео, но он никогда не сможет на ней жениться или дать свое имя родившемуся от нее сыну. Тем не менее Лиззи еще могла подарить ему наследника. А разве мог он потерять свою рыжеволосую Нанетт?
"Само собой разумеется, — пытался он себя успокоить, — если Джейн написала письмо Лиззи, то могла с таким же успехом попросить его доставить адресату, так как в этих местах почта работала скверно. Только на прошлой неделе "Луизиана Газетт" опубликовала сообщение о том, что у почтальона при переправе вброд через ручей утонула лошадь, и большой мешок с почтой был безвозвратно утрачен".
Вдыхая тонкий, отдающий землей запах тела Клео, он губами прикоснулся к ее грудям. Но как он мог ее оставить? Самым решительным образом он покончил со всеми мыслями, отвлекавшими его от испытываемого ими взаимного удовольствия.
— У меня деловое свидание сегодня вечером, — сказал он ей после того, как они отдались плотской любви. — Отодвигаясь от нее, он испытывал сильный душевный упадок, словно уже их отделяли друг от друга не сантиметры, а целые мили.
Она лишь моргала своими красивыми ресницами и молча смотрела на него, постепенно засыпая абсолютно голой, лишь с кольцом на пальце. Выскользнув из кровати, он отправился к себе, чтобы помыться и переодеться.
Живот у нее немного увеличился, — это его ребенок заявлял о своем существовании.
Он кликнул наемный экипаж, на котором добрался до прекрасно обставленного дома, где его радушно встретили Амос и Джейн, налив ему стаканчик шерри, и только после этого вручив письмо от Лиззи. Сломав печать, он дрожащими руками развернул листок.
"Дорогой мой супруг, — медленно про себя читал он. — Мы шлем тебе наши приветы и пожелания доброго здоровья, а также наши самые лучшие пожелания Джейн и Амосу. У нас в доме все в порядке, и мы ждем с нетерпением твоего возвращения. Твой надсмотрщик сообщил мне, что султанчики у сахарного тростника прекрасно вышли и что вскоре наступит время рубить его. Нанетт плачет и требует, чтобы Маленький Жак нашел ее папу. Мне кажется, она уверена, что Старый дьявол проглотил тебя, поэтому если ты поторопишься с возвращением, то лишь обрадуешь дочку. Она будет счастлива.