Пылкая дикарка
Шрифт:
Беседа эта проходила на дороге, когда они остановили лошадей возле ручья. Они наблюдали, как туман, окутавший большую часть пребывающего в запустении старинного особняка, постепенно рассеивался под лучами утреннего жаркого солнца...
В этом доме было что-то тревожное, он не давал ей покоя. Теперь Элизабет, потягивая приготовленный Джейн крепкий креольский кофе, снова затронула эту тему.
— Послушай, а что, если Иван купит "Колдовство" и отремонтирует его? Мне будет очень приятно.
— Отремонтировать "Колдовство"? —
— Сахарный тростник?
— А что же еще?
— Арчеры выращивают сахарный тростник на тех и других плантациях.
Обе женщины переглянулись.
— А у них есть дети?
Джейн слегка улыбнулась.
— Да, есть. Алекс самый младший в семье, всего на два года старше Нанетт. Очень милый мальчик.
Элизабет, посмотрев на золотые завитушки дочери, взяла еще один пирожок. Помедлив немного, сказала:
— Ну, а мистер Арчер смог бы отремонтировать дом, если Иван возьмет его в длительную аренду и превратит в зимнюю резиденцию?
Джейн удивленно уставилась на нее.
— Сомневаюсь. К тому же для чего Ивану идти на такие затраты, если мы с удовольствием разделяем вашу компанию во время светского сезона?
— Иван, несомненно, может себе такое позволить. — В словах Элизабет чувствовалась горечь. Этой зимой Иван ее сильно удивил своим всепоглощающим вниманием к делам. Прежде всегда их пребывание в городе после измельчения сахарного тростника было временем для расслабления и всевозможных удовольствий. В этом году Иван проводил все свое время на биржах или в кафе. Теперь он уже не был обычным плантатором, приехавшим в город для продажи урожая и посещений оперы и театра, теперь он стал инвестором и постоянно разглагольствовал о создании консорциума для строительства железной дороги или большого отеля.
— Нам очень приятно бывать у вас, дорогая Джейн, но мне кажется пришла пора обзаводиться своим домом, в котором мы сможем принимать своих друзей, что скажешь? Нанетт растет так быстро...
— Чепуха. Ты можешь прекрасно развлекаться и у нас. — Глаза у Джейн заблестели, ее суровое лицо осветилось улыбкой. — Я, конечно, могу организовать для вас встречу с Арчерами. Я устрою званый обед! Думаю, что смогу втиснуть его между балом у Пойдрасов и премьерой новой пьесы в американском театре. Тебе непременно понравятся Мелодия и Джеф.
— Мама! — завизжала Нанетт. — Котенок меня оцарапал!
— Ну, прекрати тискать его, — побранила ее Элизабет, и Джейн поспешила освободить котенка от переполняющих Нанетту нежных чувств к нему.
Котенок, выпрыгнув из рук Джейн, ловко забрался по лозе на карниз и, побалансировав там, играя со смертью, наконец достиг относительной свободы на крыше. От этой сцены у них волосы стали дыбом.
— Ах, дорогая, — сказала Джейн. — Нужно позвонить лакею, пусть залезет наверх и снимет его оттуда. Он обязательно сломает себе что-нибудь. Нанетт,
Весь день Клео расхаживала в волнении по галерее, сжимая и разжимая кулаки. Когда наконец в час сиесты он поднялся к ней по лестнице, она набросилась на него как попавшая в капкан норка.
— Где ты провел ночь?
Он резко остановился на верхней ступеньке, кровь бросилась ему в лицо.
— Там, где я всегда сплю! В доме у своих друзей!
— Я не видела тебя целых три дня!
— Я плантатор и купец, Клео. — Голос у него был вызывающе спокойным. — Я не могу проводить все дни и ночи в кровати с тобой.
— Когда-то ты это делал с большим удовольствием! До того, как вернулся на Черный ручей! Что же там произошло, а?
Она стояла на пороге своей комнаты в белом просторном платье, сильнее оттеняющим золотистый цвет ее кожи. Ее волосы цвета воронова крыла блестели на солнце.
Ему казалось, что никогда прежде он еще не видел ее такой красивой. Несмотря на неуклюжую теперь фигуру, от нее исходила возбуждающая живительная сила. Она, казалось, пропитала весь воздух на галерее, с его дразнящим хлебным ароматом, доносящимся из кухни.
Он не желал ничего другого, кроме как остаться у нее на ночь, и готов был это сделать, когда вдруг вспомнил, что Джейн Филдинг в этот вечер устраивала для них с Элизабет званый обед. Календарь светской жизни Элизабет был таким плотным, что он уже начал сомневаться, не пронюхала ли она о его любовнице.
Его гнев, как всегда, быстро утих из-за ее дразнящей близости. Более мягким тоном он сказал:
— Ничего не изменилось, дорогая.
— Изменилось все! — настаивала она на своем. — И все потому, что я беременна!
Ее неуверенность в себе, которая, как он полагал, являлась следствием скуки и навязанного ей ничегонеделания, заставила его почувствовать к ней еще большую, всепоглощающую любовь.
— Ты до сих пор остаешься самой красивой женщиной в мире, и я люблю тебя.
Клео слышала его слова, но они утратили весь свой блеск и убедительность из-за охвативших ее сомнений. "Это неправда, — думала она, но, глядя ему в глаза, все больше убеждалась, что он на самом деле считает ее красивой. Почему же тогда он уезжает ночевать к своим друзьям? Может, он завел себе другую?"
Он, улыбаясь, протянул к ней руки. Медленно она подошла к нему и, не обнимая его, положила голову на плечо, наслаждаясь запахом крахмала, влажной шерсти и табака, исходившего от одежды. Кружилась голова от избытка нахлынувших чувств, а его сильные руки заставляли чувствовать себя так уютно!
— Я люблю тебя, — замурлыкал он, как кот. — Здесь мой истинный дом, и ты — моя настоящая любовь. Даже когда меня здесь нет, я постоянно с тобой. Я хочу быть с тобой всегда. Ты это запомнишь, Клео? — Он нащупал ее руку, прикоснулся к топазу на ее кольце. — Этот камень говорит тебе о моей любви, когда меня нет рядом...