Пышка с характером
Шрифт:
– Дин, ты когда билеты успела купить? Не ври…
– Ой, какой ты подозрительный стал. Неудачный брак испортил твой характер.
– В мой добрачный период мы с тобой еще не были знакомы, – напомнил Стас.
– Билеты куплены давным-давно, и не для вас с Маруськой. Только Михею теперь не до культурной жизни, так что жертвую, цени!
– Оценил, – покорно согласился Стас.
– Ни пуха ни пера! – напутствовала его Дина.
– К черту! – с чувством ответил Стас и лег досыпать.
Разговор так взбудоражил его, что
Маруся носилась по квартире, натыкаясь на углы. Она то хватала вещи, то клала их на место. Все валилось из рук, грохот стоял невероятный. Валентина Макаровна затихла с Максимкой в спальне, посчитав, что лучше пересидеть землетрясение в безопасном месте.
– Мама, – распахнула дверь дочь, вытаращив безумные глаза, – мне же нечего надеть!!! Совершенно! Я что, пойду в театр в сарафане?
– Девушку красит не тряпка…
– Ага! Душа ее красит. Вот в нее-то я и замотаюсь. Нет, это невозможно! Вся жизнь рушится из-за какого-то платья, которого нет!
– Может, попросишь что-нибудь у Дины? – неудачно посоветовала мама и сразу осеклась под гневным взглядом Маруси. Да уж, ничего глупее в голову не пришло. – Мариш, да он и не помнит небось, в чем ты была. Мужики, они такие.
– Какие? – со слезами крикнула Маруся. – Откуда тебе знать, какие сейчас мужики, мама? Те недоразумения, которые шныряют по твоему НИИ, не мужики, а их жалкие подобия.
– Ну уж и все, – обиделась Валентина Макаровна. – Попался тебе сморчок, будешь теперь стричь всех под одну гребенку!
– Странно, мамуля, но мне почему-то нормальные вообще не попадаются! Может, это у нас семейное? Типа проклятия.
– Не мели языком. Отец, конечно, не подарок, но уж…
– При чем здесь папа?
– Если решила заняться теорией, то позволь напомнить, что мне попался именно твой отец!
– Ну, не знаю. А почему у меня одни придурки на жизненном пути?
– Да у тебя их было-то! – презрительно махнула рукой Валентина Макаровна.
– Ты на что намекаешь? Что я никому не нужна? – Маруся собралась заплакать. – Я и так это знаю, без твоих подковырок!
– Я намекаю, что ты плохо ищешь! Не там и не то!
– И не в том! Что мне надеть? – вернулась Маруся к актуальной теме.
– У тебя есть выбор?
– Нет, лишь сарафан. Из приличного.
– Солнышко, вот в нем и иди.
– Я была в нем вчера. Он подумает, что я не переодевалась.
– Да, в нем спала, в нем и душ принимала. Ты, Марин, успокойся, а то если и ему такую чушь будешь говорить, то ничего у вас не получится.
– Я дура, ты это хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что тебе надо взять себя в руки. Психопатство тебе не поможет. Сядь, подумай о хорошем, настройся на удачу.
– Он разглядит меня, и все закончится, – заламывала руки Маруся.
– Если
– Я вела себя как идиотка. Что он мог разглядеть? Изображала пьяную. Бездарно и пошло.
– Хватит нагнетать. Дина все уладила. Он приглашает тебя в театр, понимаешь?
– Да не он! Это Динкины билеты.
– Ну хорошо, он согласился пойти с тобой, это уже добрый знак.
– Не надо мне одолжений!
– Не ори на мать, психопатка! Не хочешь – не ходи!
– Хочу, но мне не в чем, – опять заныла Маруся.
– В сарафане! Все. У тебя жуткий характер, ни один мужик такую не выдержит…
Они пререкались до самого вечера.
К театру Маруся приехала за час. Заняв свое место, она поерзала минут пять, а потом трусливо сбежала, спрятавшись за колонной.
Стас появился перед третьим звонком. Последние полчаса он наблюдал за прилипшей к стене Марусей. Ему хотелось, чтобы она заняла место первой. Но, похоже, невеста избрала аналогичную тактику. Пришлось пойти и сесть. Маруся пробиралась уже в темноте. Разговаривать, когда она плюхнулась рядом, было неприлично, поскольку занавес открылся и действие началось. Оба усиленно делали вид, будто не замечают друг друга.
Маруся тихо сходила с ума. Сначала ей казалось, что она слишком громко дышит, затем зачесалось колено. Минут двадцать Маруся мучилась, потом наконец нагнулась и почесала. Звук шкрябанья ногтей по капрону получился ужасным. Она вздрогнула и покосилась на Стаса. Как выяснилось, кавалер тоже не смотрел на сцену, а, слегка повернув голову, разглядывал предполагаемую невесту. Оба смутились и с преувеличенным вниманием принялись следить за действием.
Маруся в страхе ждала антракта. Ей хотелось, чтобы спектакль никогда не заканчивался. Стас, наоборот, желал немедленно объясниться. Высиживать второе действие дикой современной постановки он не собирался. Не за этим он, собственно, сюда пришел. Едва в зале зажегся свет, он немедленно повернулся к Марусе, которая сидела не шевелясь, уставившись перед собой. Щеки ее пылали.
– Ну как? Нравится? – завязал светскую беседу Стас.
– Очень! – с воодушевлением ответила Маруся, по-прежнему не поворачиваясь к нему.
– Что вы там высматриваете? – недовольно поинтересовался Стас и попытался проследить за ее взглядом.
– Узор на занавесе.
– Какой узор? Занавес однотонный, – обиделся он, решив, что Маруся издевается.
– Да? – Голос у нее был растерянный. Она повернулась и жалобно посмотрела на Стаса.
– А давайте сбежим отсюда? – внезапно предложил он.
Маруся молча встала и начала протискиваться к выходу.
«Может, обиделась? – размышлял Стас, наблюдая за деформацией линии ее бедер, протаскиваемых по узкому проходу между креслами. – Роскошная женщина, потрясающая. Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».