Пытка любовью
Шрифт:
Покурив в маленьком умывальнике, находящемся перед самим помещением туалета, где после обеда курили ещё четыре-пять зэков, Игорь пришёл в палату, достал из тумбочки книгу самоучителя английского, и лёг на кровать поверх одеяла.
Самоучитель был прекрасный. От азов с алфавитом и кончая материалами, которые преподают в ВУЗах. Его когда-то предложил Игорю какой-то зэк за замутку чая, и Игорь, быстро пролистав толстый самоучитель, сразу же купил его. Зэк, предлагавший книгу, как только получил от Игоря чай, сразу быстро исчез, чтобы Игорь не успел передумать. А Игорь впоследствии был только рад тому, что ему случайно досталась столь прекрасная книга-учебник.
Он
Игорь давно уже прошёл по самоучителю весь курс обучения, но частенько заглядывал в него, чтобы знания английского не стирались у него из памяти в зоне, где и по-русски многие не очень-то хорошо изъяснялись. Весь самоучитель был испещрён пометками, которые Игорь делал карандашом или ручкой в процессе самообучения, поэтому и повторять ему было всё легко и просто.
Повторив несколько параграфов, Игорь лёг поудобнее, чтобы отдохнула спина. В этот момент один из "дедков" также повернулся под одеялом и глубоко вздохнул. Игорь понял, что "дедок" не спит, а просто лежит под одеялом, чтобы каким-либо образом не спугнуть от себя ту редкую удачу, из-за которой он и оказался в этом райском для простого зэка месте.
– Да, - подумал Игорь, - многие мечтают об этом, но для многих это и остаётся лишь несбыточной мечтой. Как и мечты зэков об амнистии, которую все ждали после смерти Брежнева. Ждали, что амнистия будет почти как "сталинская", когда многим скостят срока, а многих отпустят подчистую.
Правильно как-то сказал Саня Шашников, что они скорее попересадят ещё столько же, сколько сейчас сидит, чем повторят "сталинскую" амнистию. И был прав. Он же вращался в высоких кругах в Москве. Слышал, как там рассуждают о самой дешёвой в стране рабсиле.
Когда Лёня "крякнул", по амнистии ушли из зоны лишь пару человек, и двум-трём скостили срока. И то лишь тем, кто сел "по бакланке" (за хулиганство) или по другим лёгким статьям. Да у них и так срока были маленькие. А остальные как сидели, так и сидят.
Это на воле думают, что многие ушли по амнистии. Во всех центральных газетах был этот указ на двух больших страницах. А в конце указа - маленькое уточнение в несколько строчек, которое и перечёркивало почти для всех зэков эту амнистию.
И мне сидеть ещё да сидеть. Больше, чем отсидел. Через полгода будет лишь полсрока. Наступит право на первую посылку. Пять килограммов через пять лет. И бандероль ешё также остаётся. Ещё килограмм, хотя и не продуктов питания.
Пять килограмм в год. Но после половины срока. Хитра наука у тюремщиков. А для зэка эти пять кило уже как-то увеличивают шанс на выживание или на какое-то сохранение здоровья.
А на воле на эти пять кило и внимания бы никто не обратил. Пять кило в год - такая мелочь. Там все гоняются лишь за дефицитом. А в зоне - всё дефицит.
В зоновской лавке почти и нет ничего. А что есть, то на воле никто и есть бы не стал. Выбросил бы. Или, если в деревне, животным бы скормил. Да и стали бы ещё у хорошего мужика животные жрать кислый хлеб, который как пластилин, или кислющие конфеты. От такой пищи зэки и хватают и гастрит, и язву. Есть-то, кроме пайки и того, что имеется в магазине, нечего. А потом соду глотают ложками из аптечек на объектах или на промке. И у меня пару раз
А какого-нибудь масла, да пусть даже не масла, а хоть и маргарина, лука или чеснока, каких-нибудь других овощей, в лавке никогда и не было. Да, наверное, и не будет. Чтобы зэки не зажрались. А что есть? Грузинский чай, дешёвые сигареты и папиросы, рыбные консервы, и то не всегда, и с уже заканчивающимся сроком годности, кислые карамельки, наверное, бракованные, серый хлеб. Иногда белые батоны привозят, которых на всех всегда не хватает.
–
Краем глаза Игорь заметил как у другого "дедка" шевельнулось одеяло, показывающее, что тот тоже не спит.
– Все трое не спят, - мысленно констатировал Игорь, - Притворяются. Даже друг перед другом. Гоняют под одеялом свои мелкие мыслишки. Мыслишки рабов. Да это ведь и есть уже настоящие рабы, подмятые государственной машиной.
–
Игорь вспомнил, что у одного зэка в зоне на голове была наколка "РАБ КПСС", которая явно проявлялась, когда голова была свежевыстриженной. Вспомнив это, Игорь ухмыльнулся и продолжил свои размышления:
– Безжалостная государственная машина, уже с детства готовила их быть своими рабами. Да и меня тоже. "Будь готов!
– Всегда готов!". А к чему быть готовым, - непонятно. Скорее всего, - к рабству, к беспрекословному подчинению власть имущим. Хорошо, что меня тогда из этих пионеров за двойку исключили. В седьмом классе, вроде бы. Тогда человек пятнадцать нас с двойками в кабинете у директора собрали. У некоторых было по десять и по двенадцать двоек, и лишь у одного меня была одна-единственная. Видимо, "для общего счёта" я им тогда попался.
А как тогда эти сопливые пионеры-вожаки распекали нас всех перед директором школы! Да какими-то казёнными фразами... Как "клеймили" нас всех позором... И кто только научил их этому, этих маленьких заср...цев, в таком-то возрасте? Уму непостижимо! Но из пионеров исключили тогда всех вызванных к директору. И меня, в том числе. За одну лишь двойку. Чтобы потом все, когда "исправимся", вновь бы писали заявления в пионеры.
А мне уже тогда до чёртиков надоело каждый день таскать эту красную тряпку на шее. Поэтому по-новой я и не писал заявления. А другие ведь писали, как я потом узнал. Скорее всего, их учителя принуждали или родители. Да и мне наша классная тогда тоже несколько раз напоминала об этом. А потом она заболела и после болезни забыла. Так и воздействует государственная машина на детей через школу и через родителей.
А из этих "дедков" она сделала уже настоящих рабов. Только на воле они были как бы "вольными" наёмными рабами, а сейчас они уже настоящие рабы, лишённые самых незначительных прав и свобод, и боящихся всех и вся, и готовых подчиняться любому начальнику. А начальников у государства всегда на всех хватает. Хотя многие из этих начальников такие же рабы, но уже перед своими начальниками. И так далее.
А высшие начальники уже рабы перед этой самой безжалостной государственной машиной, которую и выдумали когда-то те, кому она была выгодна. А совершенствуют её до сих пор все люди, ею же и одураченные. Сейчас таких "машин" на Земле где-то около двухсот. Но суть-то у них у всех одна и та же. Все они - структуризированные аппараты для эксплуатации человека человеком при помощи власти и денег. Иерархические общества чиновников над всем человеческим обществом. Над всем Человечеством. Пирамидальные аппараты насилия.