Раб сердец
Шрифт:
Братство оставляло город не сразу. Дни и ночи ратники рубились на улицах и площадях. Ингхель со своими ангмарцами перегораживал улицы, рыл волчьи ямы с острыми кольями на дне на пути неприятельской конницы.
– Следует во что бы ни стало сохранить выход из Белгорода через Главные Врата.
– втолковывал он воинам.
Где-то за стенами города яростно дрался полк Смуреня Близнеца. Он создал угрозу левому крылу камнеземельских войск, так что ангмарцы, ожесточённо огрызаясь, отступили и присоединились к ратникам Смуреня. Однако Стрёма Кулак с не сумевшей пробиться частью
Яростные бои шли круглые сутки. Озверевшие камнеземельцы легко забыли о своём «благородстве» и «достоинстве», которым всегда кичились. Попавших в беспамятстве в плен раненых ратников Братства добивали на месте или тащили к Заливу, где бросали в раскалённые печи для обжига извести. В крепости стало невозможно дышать из-за тяжёлого, жирного смрада горелого мяса, что лениво тёк по улицам.
Роханский военачальник повелел двинуть в бой латную конницу, приказав с налёту преодолеть завалы. Ратники Стрёмы, охваченные лихорадкой сражения, не отступили перед яростным напором камнеземельцев, но подготовили им достойную встречу. Когда конница с горделивыми боевыми кличами: «Гондор! Ауле и Гондор!» ворвалась на узкие околокрепостные улицы, то все хаты вокруг и предусмотрительно наваленные кучи горючего мусора оказались облитыми огневухой. Полетели горящие стрелы, взревело беснующееся пламя.
– Жечь людей любите? Испробуйте же на себе, мразь лешелюбская!
– кричали ратники, наблюдая страшную картину. Несколько десятков камнеземельцев сгорели с конями и оружием. Успевшие выскочить из огненной преисподней, после нескольких диких прыжков, падали на булыжную мостовую, корчились в диких муках, безспешно пытаясь погасить тлеющие под раскалённой кольчугой одежды. Несчастные кони с горящими хвостами и гривами, свыжженными глазами бились о пылающеие заборы и хаты, жалобно ржали.
И вот ратники Стрёмы нанесли встречный удар. Они, окатив себя водой, выскочили из крепости, окутанные паром преодолели раскалённые кварталы, пробежали по боковой улице и ударили в тыл камнеземельцам.
– Веселись!
– кричал Стрёма, чёрный от сажи и крови. Он прерывисто дышал, оскалив зубы, его немигающие глаза, налитые кровью, выискивали очередную жертву. Кулак выглядел истинным духом войны.-Гуляй, братья!
Камнеземельцы дрогнули, смешались, не ожидая яростной вылазки. Пользуясь замешательством, бойцы Стрёмы в неистовой ярости убивали их мечами, крошили топорами, стараясь не столько убивать, сколько калечить, наносить неисцелимые увечья: -«Чтобы мучились и помнили!»
Свирепость Стрёмы, свист его топора и удары, дробящие роханские черепа, внушили врагам такой ужас, что роханцы начали пятиться.
– Лучники!
– истошно взывал камнеземельский военачальник. Он мысленно проклинал день, когда ступил наненавистную рунскую землю. Лёгкой прогулки с насаждением света и свобод среди неразумных рунцев не полчилось. По белгородским улицам было невозможно пройти, иначе как по мёртвым телам своих и рунских воинов.
– Камнемётчики, проклятье вам и вашим матерям, где вы?!
Лучники и камнемётчики не дремали. Они успели укрепиться у Чеканного Дома и обрушили на тающий отряд Стрёмы ливень стрел и увесистых кусков
Через полчаса все ратники Братства полегли. Тело Стрёмы среди изуродованных камнями тел опознано не было.
Белгород-У-Залива оказался в руках камнеземельских захватчиков. Но ужасной ценой! И борьба еще далеко не кончилась..
Часть 3. Бытие
Глава 11 Луну с неба не снять!
1.
Говорят, что в прежние времена робы славились своим единством и воистину муравьиной сплочённостью. Оторваться от своего рода было делом немыслимым и изгнание считалось куда более страшным наказанием, нежели смертная казнь. Однако, всё это в прошлом. Ныне робы-одиночки встречаются в человеческих деревнях, где строят кузницы и поселяются навсегда. Можно также натолкнуться в глухом горном ущелье у ручья на землянку роба-золотоискателя. Бывает, отделившиеся от родных общин робы сбиваются в бродячие побратимства, промышляющие чем придётся: кузнечным и плавильным делом, вытёсыванием на заказ колонн и арок для различных построек, прокладкой подземных ходов и водопроводов. Предводителем такого вольного побратимства был Гвалин, угрюмого вида роб с необычно коротко подстриженной бородой.
– Предлагаю, многоуважаемый Гвалин, следующее...
– негромко говорил Бран.
– Знакома ли тебе вот такая руда?
Он протянул робу глиняную тарелку с пригоршней серо-жёлтых камешков.
– Бесполезная дрянь.
– презрительно фыркнул Гвалин.
– Встречается очень-очень редко. Ни на что не пригодна.
– Из этой бесполезной дряни можно выплавить ещё более бесполезную дрянь. –устало усмехнулся Бран.
– Нечто среднее между серебром, свинцом и платиной. Мягкое вещество, не пригодное для изготовления ничего стоящего. Вдобавок, это вещество испускает невидимый глазом смертоносный свет, от которого заболевает и чахнет всё живое.
– Слыхивал, слыхивал...
– покивал Гвалин.
– И впрямь - заболевает и чахнет. Но для робов это не столь опасно, мы отделываемся только сыпью, а вот вам, людям, незримые лучи освещают короткий путь в могилу.
– Поэтому и обращаюсь к тебе, мастер Гвалин. Мне срочно нужно это вещество.
– Добыть и выплавить - не вопрос, справимся. А вот быстро отыскать залежи... Тут годы могут уйти.
– Не уйдут.
– сказал Бран.
– Укажу со всей мыслимой точностью, где находятся месторождения руды. Отсюда кстати – сутки пешего хода. Вам останется со всей осторожностью отлить из добытого вещества пять вот таких табличек...
Бран выложил на стол деревянные дощечки с вырезанными на них непонятными надписями.
– Каждую из таблиц сразу после изготовления следует уложить в свинцовый толстостенный ларец. Ларцы по одному доставите нам. По одному! И ни в коем случае не складывать табличек рядом! Ни при каких обстоятельствах, понял ли?
– Уж не знаю, зачем может быть нужна эта редкостная гадость...
– задумчиво проворчал Гвалин, шевеля косматыми бровями.
– Но в чужие дела не лезу, тебе видней, не случайно же прозван Премудрым. Что ж, согласен, берёмся за работу. А чем будешь платить?