Работа над ошибками
Шрифт:
— Все! Пока, — быстро проговорила я и бросила трубку. — Иду, мама, иду! — И, притупив бдительность родительницы, я кинулась в ванную.
Перед сном я подумала о Митичкиной. Странная все-таки история. Если Танька была у него дома, то он уж наверняка должен был взять у нее телефон. А он явно не знает ее номера. Иначе не стал бы спрашивать у Агаты. Хотя, может, это с его стороны какая-нибудь хитрость. Но Митичкина дает! Так засветиться! Хоть бы выяснила, когда у него была, есть на телефоне определитель или нет. Правда, для меня совершенно не новость, что
Мама погасила свет. Жалко, я как раз надеялась дочитать «Алые паруса». Ну да ладно. Отложу до завтра. Я лежала и размышляла об Артуре, мечтая, чтобы он мне сегодня ночью приснился, и для этого засунула «Алые паруса» под подушку.
Мне и впрямь приснился очень странный сон. Я висела в корзине на мачте огромного корабля. Меня окружали надутые ветром алые паруса. Я глянула вниз. Голова у меня закружилась. Там, ужасно далеко от меня, ревел океан, вздымая волны с белесыми гривами пены. Вдруг я увидела, как ко мне по веревочной лестнице поднимается Грэй, который одновременно был Артуром Потемкиным. «Сейчас он меня спасет», — обрадовалась я.
Веревочную лестницу мотал из стороны в сторону ветер, однако Артур упорно карабкался вверх. Вокруг меня словно стемнело. Алые паруса вмиг превратились в черные. А над ними зареял черный пиратский флаг с черепом и костями.
— Арту-ур! — в панике закричала я. — Осторожнее! Тут пираты!
Но он лишь улыбался и продолжал карабкаться вверх.
— Артур! Артур! — не оставляла я попыток предупредить его.
Он вновь поднял голову. От ужаса я едва не вывалилась из корзины. На лестнице был уже не Артур. Мне гнусно ухмылялась физиономия Сидорова, голова которого была повязана черной пиратской косынкой.
— Адаскина! Химию принесла? — оглушительно проорал он и пригрозил кривым пиратским ножом. — Смотри, если мне «пару» поставят!
— Фиг тебе химия! — крикнула я в ответ и, крепко зажмурив глаза, выпрыгнула из корзины в бушующий океан.
— Зойка! Зойка!
Не успев долететь до бушующей морской стихии, я открыла глаза. Меня изо всех сил трясла мать:
— Да проснись ты! Что с тобой случилось?
— Приснилось, — сонно пробормотала я.
Оглушительный рокот грома за окном заставил меня подпрыгнуть. Сверкнула молния, раздался новый удар. На улице бушевала первая весенняя гроза. В открытую форточку ворвался пахнущий прибитой пылью, дождем и молодой зеленью ветер и зашелестел страницами толстого цветного журнала, который мама оставила раскрытым на столе. Вот вам и бушующий океан.
— Зойка, что тебе снилось? — продолжала допытываться мать. — Ты меня разбудила своими криками. Все какого-то Артура звала.
Хорошо, что мама не зажгла свет. Щеки у меня запылали.
— Откуда я знаю, кого во сне звала, — нарочито сонным голосом пробормотала я и, спасаясь от
Утром, едва проснувшись, я понеслась на кухню и там, чтобы не разбудить маму, набрала номер Агаты. Трубку взял ее отец. Голос у него был сонный и очень недовольный.
— Гм-м, Агату? — пробубнил он. — А ты еще пораньше не могла позвонить?
— Мне по очень срочному делу, — выпалила я.
Агату позвали.
— Ну, он звонил тебе? — даже не поздоровавшись, спросила я.
— К счастью, нет, — отозвалась подруга. — А ты что-нибудь придумала?
— Тоже нет, — ответила я. — Может, уже и не надо?
— Как же не надо! — возмутилась Агата. — Думай, Зойка, думай.
И в трубке раздались частые гудки. Думать мне было особенно некогда. Я торопилась в школу. Если Сидоров не успеет передуть химию, он потом меня изведет.
Когда я подошла, Тимка уже нетерпеливо переминался у школьной двери.
— Идет, не торопится, — вместо приветствия проворчал он.
— Заткнись, иначе уйду обратно, — шикнула я.
— Да ладно тебе, — он даже улыбнулся. Видимо, химия ему была дороже собственной вредности.
Потом он устроился на подоконнике неподалеку от кабинета химии и, раскрыв мою и свою тетради, начал бурно переписывать домашку.
Вскоре к нам подошли Агата, Клим и Будка.
— Мешаете, — зашипел на них Тимка.
— Ты лучше списывай побыстрей, — отмахнулся Будка.
— Как умею, так и списываю, — не отрываясь от работы, ответил Сидоров.
Для Агаты я пока по-прежнему ничего не придумала. Поэтому для меня было очень удачно, что мы сейчас стояли тут всей компанией. Не станет же она говорить при Климе, что ей необходимо запудрить мозги новенькому.
Тут появился Артур. Он шел прямо к нам. Ноги у меня стали ватные, а Агата вдруг вся напряглась и сделала вид, будто что-то с большим интересом разглядывает в окне.
— Привет, — поздоровался Артур.
— Здравствуй, — враз севшим голосом проговорила я.
Однако он на меня даже не поглядел, а с ходу обратился к Агате:
— Слушай, ты извини. Я тебе вчера не смог перезвонить.
Подруга моя затравленно опустила глаза и промямлила:
— Да ничего страшного.
— Ну и отлично. Если что надо, звони. Буду рад.
И он отошел. Я поглядела на Клима. Он, широко раскрыв рот, взирал на Агату, а она упорно отводила от него взгляд. Я поняла: сейчас что-то будет. И, конечно же, влез Сидоров. Дернуло его именно в этот момент разделаться с химией.
— Ну, Агата, ты даешь. Вот это темпы! Гляжу, уже новенького закадрить успела. И телефончиками обменялись?
Из-за таких, как Сидоров, в мире, наверное, половина войн начинается. Потому что язык без костей, а башка не работает. Ну и Будка, естественно, рад стараться. Громко заржал и говорит:
— Чего ж ты, Агатка, растерялась? Могла бы спросить, почему он не перезвонил. Что у него случилось такое важное?
У Клима сделалось очень злое лицо, и он тихо сказал:
— Прекратите.