Работа над ошибкой
Шрифт:
– О каких желаниях ты говоришь?
– «Жизнь профукана. Время убито» – твои слова?
– Хмм…
– Ты говорил это на мосту. Короче говоря, я дам тебе шанс наверстать упущенное. Мой подарок – Время. Темпус перфектум. Сможешь начать жизнь с чистого листа, но на сей раз с умом.
– Вернуться в прошлое и все исправить? Так?
– Что было, то было. Прошлого не изменить. Омниа фэрт этас…
– Ну, раз омниа фэрт этас, тогда конечно… – сыронизировал Времянкин.
– Но в моих силах существенно омолодить тебя.
– Молодильные яблоки?
– Что за молодильные яблоки?
– Твой дедушка не читал тебе сказок?
– Никогда не слышала о таких.
– Ну хорошо. Допустим. И сколько мне будет лет?
– Ад либитум.
– Ад либитум, я понял. То есть сколько пожелаю?
– Верно.
– Предположим, я решил стать совсем ребенком… Мой мозг будет соображать так же, как сейчас?
– Все твои воспоминания, знания, опыт сохранятся. Чтобы не повторить прежних ошибок, нужно о них помнить. В этом смысл. Это будешь ты, но в облике ребенка. Если ты решишь стать ребенком, конечно.
– Хм… Интересно. Нужно подумать. Постой-ка.
Эмиль принюхался к пирогу.
– Ничего не понимаю. Или еда не пахнет, или я не чувствую запаха. Вкус чувствую, а запах нет.
– Не волнуйся. Это последствия стресса, который испытал твой организм, с этим я тебе тоже помогу.
Василиса зевнула, прикрыв ладонью рот.
– Утром, когда морской петух прокричит в третий раз, приходи в лимбус. Расскажешь, что надумал. Я обращу тебя. Но будет и одно условие.
– Какое условие?
– Узнаешь завтра. А сейчас я ухожу в свои покои. Ты же возвращайся в таламус.
– Куда, прости?
– «Таламус» с латыни – чертог или спальня. Та комната с водоемом. Дорогу не забыл?
– Вроде нет.
– Для тебя уже приготовлена постель. Выспись хорошенько. Утро вечера мудренее.
– Вот же, из сказки. Хочешь сказать, что не слышала про молодильные яблоки?
– Спокойной ночи, Эмиль.
Василиса встала из-за стола и направилась к выходу из зала.
– Прокричит морской петух? Подожди, на третий крик нужно быть уже здесь или?..
– Просто приходи. И все. Приятных снов, Эмиль.
– И тебе.
Девушка скрылась в тоннеле.
– Все равно податься некуда, – рассудил Времянкин. – Здесь хоть тепло и еда есть.
Эмиль встал из-за стола, взглянул на суровый лик мраморного Посейдона и отправился в отведенные ему покои, чтобы лечь спать.
Вернувшись в грот, он заметил некоторые изменения. Фортепиано исчезло, а на его месте стояла плетеная кровать, застеленная мягкой периной. На постели лежала чистая, сухая одежда Эмиля. Среди аккуратно сложенных вещей Времянкин обнаружил и свой пиджак, который стал совсем как новый: кто-то починил его и привел в идеальный вид. Брюки тоже были отремонтированы. Тут же лежали документы Эмиля и потертый коммуникатор. На полу у кровати стояли начищенные до блеска туфли, без каких-либо следов поношенности. Эмиль уже и не помнил, когда в последний раз видел их такими.
– Охренетус магикус. Обескуратус… Обескуратус… Омниа… Да ну на фиг.
Времянкин зевнул и забрался на кровать. «Вдруг она и правда сможет осуществить это? – размышлял он. – А ведь я не раз думал о том, что многое сделал бы по-другому сейчас, оглядываясь назад. Молодому мне вечно недоставало опыта, чтобы сделать все правильно. Лень, глупость, гордыня, иллюзии, заблуждения и еще много чего. При этом энергии всегда было в избытке. И расходовалась она чаще всего на откровенную ерунду. Девушка
Времянкин положил голову на подушку и немедленно уснул.
Проснулся Эмиль от странных звуков, доносящихся непонятно откуда, но звучащих достаточно громко, чтобы помешать сну. Это была смесь хрюканья и храпа. Мужчина прищурился и огляделся по сторонам. Затем сел, свесив ноги с кровати, и попытался определить источник звука на слух. Неожиданно хрипы прекратились. «Должно быть, это морской петух», – мысленно предположил Эмиль.
– Ну ладно.
Он спрыгнул с постели и подошел к водоему. Вода оказалась теплой. Времянкин окунулся, смыл с себя предыдущий вечер и оделся во все чистое. Пока он совершал утренние процедуры, морской петух прокричал во второй раз. Эмиль уже направлялся в лимбус, но неожиданно остановился. Он оглядел грот, подошел к водоему, расстегнул ширинку и принялся мочиться в воду.
– Я извиняюсь, конечно. Какие еще варианты у меня были? Ужас как неприлично. Но делать-то нечего, – говорил сам с собой Эмиль.
В этот момент петух прокричал в третий раз. Времянкин быстро заправил штаны и трусцой побежал на встречу с Василисой. Перед самым залом он замедлился. «Постойте, а чего я так несусь? – рассуждал он. – Верю в чудеса? Предвкушаю подарок? Или просто нравится девушка? Может, это обычный флирт, и никакой магии нет и не будет. Самообман – одно из моих любимых занятий. Я смешон. Глупец».
Эмиль вбежал в лимбус. Все пространство сияло от яркого света. В центре зала, прямо напротив скульптуры Посейдона, на высоком постаменте громоздился внушительный трон, сплетенный из тех же белых волокон, украшенный барельефами с морскими коньками. На троне восседала Василиса. Величественный наряд, расшитый драгоценными камнями, жемчужные рясны, утопающие в пышной копне рыжих волос, сверкающий сапфирами лучистый венец и прочие инсигнии соответствовали ее стати. Василиса была восхитительна настолько, что Эмиль потерял дар речи. Все мысли о флирте вдруг показались ему следствием нелепой самоуверенности. Перед ним предстала богиня, недосягаемая для простого смертного. Василиса улыбнулась, увидев его.
– Ты взмок. Торопился? Как мило.
Времянкин стер ладонью пот со лба.
– Да, вот петух прохрипел.
– Ха-ха. Да, он такой. Все правильно. Хорошо спалось?
– Да! Благодарю за теплый прием. И за одежду. И вообще, за все.
– Решил что-нибудь?
– Вы о нашем вчерашнем разговоре? Кое-что решил. Если это возможно, я хотел бы стать семилетним.
– Семилетним?
– Ну да. Я подумал, а чего там… До семи лет и исправлять-то нечего. Я до семи лет себя даже не помню. Пусть будет начало сознательного пути.