Работа над ошибкой
Шрифт:
– Что ж, будь по-твоему, Эмиль. Приступим.
– Настоящая церемония? Все серьезно. Целый ритуал.
Эмиль заметно волновался. Над верхней губой проступила испарина. Василиса улыбнулась:
– Обычный рабочий день.
– Мне стыдно, что я сомневался в вашем величестве. Просто… Когда человек без одежды или в халате, трудно определить его статус.
– Не бери в голову. Итак. Чтобы стать семилетним, обернись вокруг себя семь раз.
– Эээ… В какую сторону? Вправо или влево?
– Допустим, влево.
– Допустим, влево?
– Точно
Времянкин потер руки, как гимнаст перед снарядом, закрыл глаза и, бормоча, досчитал до семи. Затем начал медленно вращаться вокруг своей оси. На пятом обороте раздался смех девушки. Эмиль остановился и посмотрел на нее. Василиса хохотала во весь голос.
– Сделал что-то не так? – не мог понять Эмиль.
Василиса перестала смеяться и утерла слезу.
– Прости, я пошутила. Просто не удержалась. У тебя был такой серьезный вид. Все происходит совсем иначе.
– Понятно.
Времянкин сунул руки в карманы и отвел взгляд. В конце зала он увидел небольшой бассейн с водой, которого не заметил, когда оказался в лимбусе в первый раз. На поверхности воды дрейфовала большая деревянная бочка.
– По правде говоря, нужно пролезть в игольное ушко и искупаться в кипятке, – шутила Василиса.
Эмиль тяжело вздохнул.
– Ладно, ты прав. Это слишком. Итак, семь лет.
Василиса встала с трона и начала спускаться с высокого постамента. Длинный шлейф платья послушно тянулся за ней по ступеням.
– Вот мое условие: как только тебе снова исполнится сорок один год, ты вернешься в мой аллод и останешься со мной. Навсегда.
Она сошла с пьедестала и медленно приблизилась к Эмилю.
– Приняв дар, ты соглашаешься на мое условие. Преждевременный отказ от дара приведет тебя сюда раньше срока. И ты все равно станешь моим. Навечно.
Василиса была очень убедительна в роли опытной повелительницы. Ее слова звучали весомо, значительно. Трудно было при таком антураже не воспринимать их всерьез. Она обошла Эмиля вокруг, не сводя с мужчины глаз. Времянкин стоял как вкопанный. Василиса остановилась напротив него.
– Что скажешь, Эмиль?
– Зачем вам я, если можно пальцами щелкнуть и лучшие из мужчин будут у ваших ног? Еще и ждать столько.
– Все дело в твоей игре. Будешь музицировать для меня. Станешь мне мужем. Я готова подождать. Хотя, признаюсь, предложение щедрое. Возможно, мне стоит пересмотреть…
– Я согласен, – прервал ее Эмиль.
– Так быстро? Уверен?
– Да.
– Что ж. Тогда слушай внимательно.
Она подошла к Времянкину вплотную и положила ладонь ему на грудь.
– Будет у тебя во всех твоих приключениях верный помощник.
Василиса опустила руку. На месте, где была ее длань, на лацкане пиджака осталась приколотой обсидиановая брошь в форме морского конька. Эмиль сразу заметил изящное украшение.
– Красивый аксессуар! Это мне?
– Морской конек – мудрый советчик. Захочешь поговорить с ним, опусти конька в воду и приложи к той воде ухо. Это ценная вещь, береги ее. Всегда держи при себе. Понял?
– Да.
Времянкин
– Ты пахнешь… волшебно, – произнес Эмиль на выдохе. – То есть вы пахнете, – исправился он. – Я снова чувствую запах. Блеск!
– Так и должно быть. Теперь ступай к воде.
Василиса указала на бассейн. Эмиль посмотрел под ноги. Шлейф платья владычицы собрался вокруг него в кольцо. Он перешагнул через материю и направился к водоему.
– Что дальше?
– Полезай в бочку.
– Очередная шутка? – расстроился Эмиль.
– На сей раз серьезно. Выйдешь из воды сухим и семилетним к тому же. Ты уже придумал, куда податься мальчику первым делом?
– К сестре, наверное. В Пушкино. Больше некуда.
Времянкин снял с покачивающейся на воде бочки крышку, положил ее на край бассейна и полез внутрь дубового сосуда.
– Точно лезу?
– Смелее, Эмиль. Есть в этом городе речка – Серебрянка.
– Есть такая.
– Там и выплывешь.
Бочка оказалась вместительной. В ней было достаточно пространства, чтобы сесть, поджав колени. Времянкин потянулся за крышкой.
– Это все?
– Пока да. Не теряй времени, – напутствовала Василиса.
Эмиль занес крышку над головой, опустился в бочку и закупорил ее изнутри. Практически сразу он почувствовал рывок, заставивший его плюхнуться на дощатое дно. Времянкин уперся конечностями в остов кадки. Массивный сосуд несся куда-то с огромной скоростью, попутно вращаясь вокруг своей оси. В это же время Эмилю начало казаться, что бочка увеличивается в размерах. В действительности же уменьшался сам Эмиль. От ускоряющегося вращения его словно пригвоздило к стенке дощника. Он зажмурился, ощущая, как его тело становится короче. Из одежды, которая оставалась взрослой, как из мешка, торчала голова Времянкина. Его ноги и руки утопали в длинных рукавах и брючинах. Туфли слетели со стоп и начали биться о стенки сосуда, то и дело молотя Эмиля по разным частям. Внезапно он почувствовал взлет и затем свободное падение. Через мгновение бочка приводнилась. Времянкин грохнулся на дно кадки. Движение стало медленным и плавным. Эмиль понял, что бочка всплыла на поверхность воды и следует за легким течением.
Наконец, наткнувшись на что-то, посудина остановилась. Эмиль не без усилий выдавил крышку и выглянул наружу. Оказалось, что бочку прибило к берегу. Новоиспеченный семилетка выбрался на сушу и, пошатываясь, прополз несколько метров на карачках, путаясь в излишках своей одежды. От продолжительных перегрузок мальчика стошнило. Вдобавок ко всему Времянкин обмочился. Тяжело дыша, он повалился на сырую землю.
Утро было прохладным, но не настолько, чтобы сохранить снежный покров в первозданной целостности. Талые дыры в белом полотне оголяли еще не успевшую промерзнуть почву. Кое-где желтели и краснели запорошенные кучи слипшихся листьев. Эмиль прижимался к холодной земле виском, кончик его носа щекотала качающаяся на ветру сухая травинка. Мальчик косился на нее замутненным взглядом, постепенно настраивая фокус.