Работа над ошибкой
Шрифт:
– Ой, не знаю… А что с документами?
В этот момент дверь гостиной отворилась. На пороге стоял Родион. Эмиль и Алена прервали разговор и уставились на мальчика.
– Что? – спросила Алена.
– Пятнадцать минут уже прошли? – промямлил сын и шагнул в комнату.
– Неужели? Мне так не показалось. Ты все сделал? – поинтересовалась мама.
Родион, кривляясь, скосил глаза и кивнул.
– Сейчас приду, проверю. Чисть зубы пока. Скоро в кровать.
– А че вы делаете? – полюбопытствовал мальчик, пропустив мимо ушей указания матери.
Он подошел к столу, положил руку на плечо Алене
– Ты чего это пристроился? Как спать пора, сразу интерес ко всему появляется. Да?
– Ну, мам, че это?
– Вот, учись у Эмиля. Он выбирает себе занятие по интересам. Видишь, спорт, наука, искусство. Чему бы ты хотел научиться?
– Я и так все умею, – уверенно заявил Родион.
– Что ты умеешь? Посмотри, что из этого тебе может быть интересно?
– Я не знаю.
– Опять двадцать пять. Все! Завтра запишу тебя на курсы иностранных языков.
– Мам, ну какие еще языки?
– Не нервируй меня. Марш чистить зубы.
Родион поплелся в сторону ванной.
– Языки какие-то придумала. Компьютеры и так все переводят? – негромко возразил он.
– Пора определяться, чем в жизни заниматься собираешься. Не знаешь, куда энергию деть.
– Я хоккеем занимаюсь вообще-то. И в школу хожу! – парировал Родион и вышел из комнаты.
Было слышно, как он закрылся в ванной и включил воду. Алена покачала головой:
– Вот что с ним делать? Никаких стремлений у человека.
– А хоккей как же? Получается?
– Хоккеистами становятся единицы. А если не выйдет? Что он будет делать с этими навыками? Траву косить? А время будет упущено. Ты посмотри на него. Цыпленок. Худенький, но шустрый, правда. А в хоккее крупных любят… Если честно, я даже не уверена, что ему это интересно. Как ни спрошу: «Сынок, тебе хоть нравится?» – говорит: «Нормально». И все. Иногда мне кажется, что он на тренировки из-за отца ездит. Чтобы иметь возможность чаще с ним видеться. А у того масса хлопот, скоро прибавление в семье. И все, конец хоккею! Я не смогу его возить. Отец-то его на машине. А мне придется по два часа на дорогу тратить, на общественном транспорте, плюс тренировка полтора часа. У меня нет столько времени, да и на зарплату портнихи нянек позволить не могу. В общем, ох. А парень растет.
– Не переживай. Придумаем что-нибудь. Пока он при деле. Так ведь?
– Ну да.
– Это спорт. Хорошо для физического развития. И дисциплина прививается. Тоже хорошо. Воля к победе, привычка к труду. Сколько у него тренировок в неделю?
– Три тренировки и игры по субботам.
– А учится он как?
– Четверки, тройки. Иногда пятерки. По физре в основном. С математикой неплохо – легко дается. А вот с русским беда. Читать совсем не любит. Заставляю.
– Ну вот. Спорт. И школу подтянуть. Уже что-то.
– Думаешь? Считаешь, он достаточно загружен?
– Считаю, что да. Попробую с ним поговорить. Может, что-то прояснится. Надо понять, что ему интересно.
– Было бы здорово. Ладно, пойду проверю, как там моя бестолочь. Уложу его спать. Ты тоже не засиживайся. Завтра рано вставать.
– Приму душ – и на боковую.
– Спокойной ночи.
– Пока.
Времянкин дождался, когда освободится ванная комната, и заперся там, прихватив с кухни прозрачный стакан. Мальчик достал
– Ух ты! – удивился Времянкин.
Он с интересом разглядывал угольно-черного жеребца магматической породы, со сверкающими вкраплениями кварца. «Благородное создание. И как с тобой общаться?» – подумал Эмиль. Он поднес стакан к уху.
– Алло. Меня слышно?
– Слышно, – промолвил конек человеческим голосом.
От неожиданности мальчик расплескал немного жидкости из стакана. Он посмотрел на своего собеседника, похлопал ресницами и прижал сосуд прямо к ушной раковине.
– Привет! Ха-ха, – радовался Эмиль. – Я могу говорить с тобой как по телефону.
– Чем могу помочь?
– Сразу к делу? Даже не познакомимся? Ну ладно. Мне для школы требуются некоторые документы…
– Личное дело? – опередил его конек.
– Ты в курсе, значит?
– Да, в курсе.
– Можешь помочь с этим?
– Есть один способ. Запоминай: перед сном возьми три листа бумаги, капни на каждый чернил, оставь сохнуть и ложись спать. Встанешь в предрассветный час, завернешь в эти листы три яблока и отправишься в Морозовский лес.
– Я знаю это место. Тут недалеко. А предрассветный час это во сколько?
– В шесть утра.
– Понял. И что в лесу?
– Войдешь в лес и будешь идти прямо, никуда не сворачивая. Набредешь на поляну с вековым пнем. Обойдешь пень три раза, три раза постучишь по нему, скажешь: «Тук, тук, тук», потом зажмуришься, досчитаешь до трех и откроешь глаза. Положишь на тот пень сверток с яблоками, а сам спрячешься в лесочке и будешь ждать рассвета. С первым лучом солнца придет на поляну кобылица белая, чтобы полакомиться яблочками. Смотри, не спугни ее. Сиди тихо и следи за ней. Кобылица съест яблоки вместе с бумагой и через какое-то время опорожнит желудок.
– Что, прости? Опорожнит?
– Нужду справит. Покакает. Как еще сказать?
– И что, мне все это время следить за ней?
– Тебе нужны документы?
– Да. Само собой.
– Там, где кобылица сделает это, будут лежать твои документы. Если не будешь следить, потом не сможешь найти место, где она их оставила. Если спугнешь, ускачет, и тогда придется все повторить в другой день.
– Я понял. Шутки у вас с Василисой похожи.
– Я не шучу. Никогда.
– А как-то иначе можно это провернуть? Обязательно, чтобы все было, кхм, через задницу? Я ценю иронию, но как-то брезгливо.