Работы Фрейда по технике психоанализа.

Лакан Жак

Ипполит; — Отбрасывание?

Лакан: — Да, отбрасывание или, может быть, отказ. Но почему вводится вдруг суждение на тот уровень, где нет никаких следов UrteiR Здесь есть Vewerfung. Тремя страницами дальше, в одиннадцатой строке, после описания следствий такой структуры Фрейд заключает: "Кегп Urteuuberseine.." Тут впервые, завершая данный отрывок, он употребляет слово "Urteu", но в вышеупомянутом предложении данного слова нет. О существовании проблемы кастрации не выносилось никаких суждений, — АЬег etwasso, но этого как бы, alsobsienicht, не существует для субъекта вовсе.

Как указывает это важное замечание, изначально для самой возможности вытеснения

необходимо, чтобы существовало нечто по ту сторону вытеснения, нечто последнее, первично конституированное, первичное ядро вытесненного, которое не только не дает о себе знать, но, не формулируя себя, пребывает буквально так, как если бы его не существовало вовсе — я лишь повторяю то, что говорит Фрейд. И тем не менее, в определенном смысле, где-то оно есть, поскольку, по словам Фрейда, оно является центром притяжения всего, что позднее вытесняется.

Вот в чем, как я думаю, состоит суть фрейдовского открытия.

В конечном счете, нет необходимости объяснять врожденной предрасположенностью то, как происходит вытеснение по типу истерии или же невроза навязчивости. Фрейд допускает подобную предрасположенность в качестве самой общей основы, но никогда не рассматривает ее в качестве принципа. Чтобы убедиться в этом, почитайте "BemerkungenuberNeurosen", вторую статью 1898 года о неврозах защиты.

Формы, принимаемые вытеснением, притягиваются первичным ядром. Свойства этого ядра Фрейд признает за некоторым опытом, названным им "изначальным опытом травмы". Позже мы вернемся к вопросу травмы и ограничим данное понятие, но сейчас необходимо запомнить следующее: первичное ядро относится к другому уровню, нежели превратности вытеснения. Это ядро служит основой и носителем вытеснения.

В структуре того, что случается с "человеком с волками", Verwer/ung реализации генитального опыта является совершенно особым моментом, выделенным из ряда других самим же Фрейдом. Чтобы справиться с тем, что было исключено из истории субъекта и о чем пациент не мог сказать, как ни странно, потребовалось принуждение со стороны Фрейда. Лишь тогда повторяющийся опыт детского сновидения приобрел собственный смысл и сделал возможным не переживание, а непосредственную реконструкцию истории субъекта.

Оставим на мгновение тему "Человека с валками" и обратимся к другому аспекту проблемы — заглянем в 7-ю главу "Traumdeutung", посвященную деятельности сновидения, "Traumvorgange".

Прежде всего Фрейд вкратце излагает основные выводы книги. Пятая часть главы начинается с великолепной фразы: "Изображать одновременность сталь сложного явления при помощи последовательности, — он еще раз перерабатывает все то, что уже объяснял о сновидении, — и при этом все время казаться бездоказательным слишком тяжело дляменя".

Данная фраза прекрасно указывает на те сложности, что испытываю теперь я, будучи вынужденным без конца возвращаться к проблеме, всегда присутствующей в нашем опыте, и каждый раз в различных формах создавать ее заново, под новым углом зрения. Как указывает Фрейд, всякий раз построение приходится начинать заново, с самого нуля.

В этой главе нам дано ощутить нечто совершенно особое. Фрейд перечисляет все возможные возражения по поводу значимости воспоминания о сновидении. Что такое сон? Насколько точна его реконструкция субъектом? Какова гарантия, что в ней нет примеси позднейшей вербализации? Не является ли весь сон мгновенным процессом, которому речь субъекта приписывает историю? Фрейд не принимает подобные возражения и показывает их необоснованность. Проводя доказательство, он подчеркивает один особый момент: чем меньшей

уверенностью сопровождается текст пациента, тем большим он наделен значением. Более того, самое важное Фрейд, слушающий, ждущий и открывающий смысл сказанного, признает именно в моменте сомнения, которым окрашены определенные части сновидения. Поскольку субъект сомневается, можно быть в чем-то уверенным.

Однако в течение изложения такой подход становится еще более утонченным. И в пределе самым значимым будет полностью забытый сон, о котором субъект ничего не может сказать. Приблизительно так Фрейд и пишет: "Часто в психоанализе можно вновь обнаружить все то, что было утрачено забыванием; по меньшей мере в целом ряде случаев какие-то клочки позволяют вновь отыскать не само сновидение, являющееся в данном случае второстепенным, а мысли, лежащие в его основании". "Какие-то клочки' — именно об этом я и говорю вам; от самого сна уже ничего не осталось.

Фрейда интересуют мысли, лежащие в основании сновидения.

Нет ничего более сложного для человека, изучавшего психологию, чем использование термина "мысль", И поскольку мы изучали психологию — как люди, привыкшие думать, мы считаем такими мыслями то, что без конца вертится у нас в голове…

Однако все "Traumdeutung" ясно дает нам понять, что мысли, лежащие в основании имеют мало общего с предметом изучения феноменологии мышления, будь то мышление образное или какое-либо другое. Речь здесь идет не о мыслях в общеупотребительном смысле, а о желании.

Одному Богу известно, что это за желание. В ходе нашего исследования мы заметили, что оно исчезает и появляется, как колечко, бегущее по веревочке от одного игрока к другому. В конечном итоге, мы не всегда знаем, следует ли его относить за счет бессознательного или же сознания. Более того, неизвестно, чье это желание и о какой нехватке идет в нем речь.

Фрейд иллюстрирует смысл своих слов при помощи замечания из "Введения в психоанализ".

Одна больная, чей скептический настрой сочетался с заметной увлеченностью Фрейдом, рассказывает ему довольно долгий сон. Известные лица, сообщает она, рассказывают ей о книге про Witzn очень ее хвалят. Все это вроде бы ничего не значит. Затем следует вопрос другого плана, а от сна остается лишь одно слово — "канал". Быть может, это слово относится к другой книге, где речь идет о канале — пациентка не может сказать ничего определенного.

Итак, есть "канал", непонятно, к чему он имеет отношение, откуда взялся и куда ведет. Что ж, именно это и есть самое интересное, говорит Фрейд, этот мельчайший осколок, вокруг которого полная неясность.

И что из этого вышло? На следующий день — не в тот же самый — больная говорит, что у нее появилась идея, связанная с "каналом". Точнее — одна острота. На переправе из Дувра в Кале беседуют англичанин и француз. В разговоре англичанин цитирует знаменитую фразу: " От великого до смешного один шаг (pas)". А галантный француз отвечает: "Да, Па-де-Кале (Pas-deCalaisy, — что звучит очень любезно для его собеседника. Но Паде-Кале — это канал Ла-Манш. Итак, "канал" обнаружен, но что вместе с ним? Будьте внимательны, поскольку здесь проявляется та же функция, что и при возникновении присутствия в момент сопротивления. Скептически настроенная пациентка до этого долго оспаривала заслуги фрейдовской теории остроумия. После обсуждения, когда она запинается и не знает, что говорить дальше, возникает ровно тот же феномен присутствия — как удачно сказал Маннони, выступив в роли повивальной бабки моей мысли, — "сопротивление появляется на свет переносом вперед".