Рабы Парижа
Шрифт:
— Поберегите свое имя, ваша светлость! — не раз говорил он Норберту.
И неизменно слышал в ответ:
— Мне все равно, лишь бы скорей умереть…
Эта шумная жизнь опьяняла герцога и он погружался в нее все глубже с единственным желанием: не думать и не помнить.
Не помнить о Диане и не думать о ней.
Но, несмотря на все усилия, Норберт не мог ее забыть.
Однажды в феврале, катаясь верхом по Елисейским полям, он заметил, что ему приветливо машет
Герцог решил, что это одна из знакомых актрис, смело подъехал к ее экипажу — и обомлел, узнав графиню де Мюсидан.
Диана была не меньше его взволнована неожиданной встречей. С минуту оба молчали.
Кучер Дианы начал поглядывать на них с плохо скрытым любопытством.
Норберт понял, что надо поскорее начинать разговор и вести его очень осторожно.
— Вы уже в Париже, мадам? — спросил он, не придумав ничего лучшего.
— Да, герцог.
— Давно?
— Во вторник исполнится два месяца с тех пор, как мой муж и я переехали сюда.
Слова "мой муж" Диана произнесла с особым ударением.
— Вам нравится Париж?
Норберт хотел спросить: "Вы долго тут будете?"
— Да. Время здесь течет так быстро, что я его просто не замечаю.
Мадам де Мюсидан улыбнулась.
— А как поживает герцогиня де Шандос? — осведомилась она.
Норберт вздрогнул.
— Герцогиня? — глухо переспросил он.
Диана не дала ему ничего сказать. Она подала на прощание руку и нежным голосом проворковала:
— Надеюсь, что мы с вами навсегда останемся добрыми друзьями. До свидания!
И она уехала.
Норберт был настолько ошеломлен, что даже не взял протянутую Дианой руку.
"Я все еще люблю ее! — думал он. — Ее одну!"
Герцог пришпорил коня и поскакал к Триумфальной арке, с трудом лавируя между каретами и высматривая экипаж мадам де Мюсидан.
Но она, вероятно, свернула в какую-нибудь боковую аллею.
— Я должен ее видеть! И я найду ее во что бы то ни стало! Она не забыла меня: об этом ясно говорят ее взгляд и голос! — шептал Норберт на скаку.
Затем у него мелькнула мысль о том, что Диана восприняла его отказ жениться на ней как оскорбление, что она, может быть, захочет ему за это отомстить и потому ее следовало бы опасаться.
Но он тут же забыл об этом предостережении свыше. Прежние несчастья так ничему его и не научили.
…В тот же вечер он стал расспрашивать знакомых, не знают ли они, где живет мадам де Мюсидан.
Барон дю Сур, болтун и знаток светских новостей (за что имел прозвище "ходячая газета"), в ответ на вопрос Норберта громко расхохотался.
— Пять! — сказал он сквозь смех.
— Вы изволите смеяться
— Что вы! — важно ответил барон. — Я не мог вас оскорбить, потому что тут совершенно нечего стыдиться. Значит, дорогой де Шандос, и вы влюблены в божественную мадам де Мюсидан!
— А кто еще? — спросил Норберт.
— Я уже имел честь сообщить вам, что вы — пятый человек, спросивший у меня адрес мадам де Мюсидан.
— Назовите имена остальных!
— Дайте-ка припомнить…
— Скорее!
— Ого, как вы нетерпеливы!
— Не мучайте меня.
Барон внимательно посмотрел на де Шандоса.
— Вы непременно хотите знать всех ее жертв?
— Да.
— Ну, хорошо. Во-первых, де Мюсидан, который на ней женился и привез ее сюда, на погибель остальным господам из этого списка.
— Во-вторых?
— Де Сермез.
— Дальше!
— Де Клерин. Вы его знаете?
— Кто четвертый? — не отвечая, торопил Норберт.
— Жорж де Круазеноа. А пятый сейчас стоит передо мной. Четверо уже запряжены в ее карету. Спешите! Вас пристегнут впереди всей четверки!
Герцог с досадой отвернулся.
Это была обычная реакция собеседников на шуточки барона. Поэтому дю Сур, нисколько не обидевшись, тихонько улыбался, поглаживая усы и радуясь собственному остроумию.
Насмешка барона немного отрезвила де Шандоса. Он решил больше никого не расспрашивать, а вместо этого почаще выезжать на Елисейские поля.
Долго ждать не пришлось.
Диана каталась там каждый день.
Они встречались, перебрасывались несколькими словами и расставались.
Однажды Диана назначила герцогу свидание, здесь же, на Елисейских полях, в три часа. Она прикажет остановить свой экипаж около леса, как будто желая немного пройтись.
…Норберт пришел на два часа раньше.
Он стоял на аллее, сгорая от нетерпения.
Так же бывало и в Бевронском лесу: он всегда приходил раньше назначенного времени.
Но как все переменилось с тех пор!
Не Норберт ждет теперь Диану, а герцог де Шандос.
И к нему на свидание придет уже не мадемуазель де Совенбург, а мадам де Мюсидан.
Она — замужем.
Он — женат.
Теперь их разъединял не родительский каприз, а закон.
— Что мне закон? Мне, герцогу де Шандосу, родне королей? Почему бы нам с Дианой не наплевать на все эти дурацкие условности? Она покинет мужа, я — жену, и будем вместе! А куча оплаченных мною Доманов пусть доказывает, что я прав…
Норберт посмотрел на часы.