Рабыни рампы
Шрифт:
– В один прекрасный день, думаю, очень скоро, ты станешь моей женой. Ты единственная женщина, которую я люблю. Если я тебя потеряю, то умру. Прошу тебя, Лейк, дай мне время. Очень прошу.
Повернувшись к нему, она спрятала лицо у него на груди.
– Но только недолго.
– Я постараюсь.
– Просто скажи мне, что это произойдет. Точно так, как я об этом мечтала.
– Все твои мечты в результате просто побледнеют от позора.
Она улыбнулась.
– Нет, ты
Он мягко отстранился от нее.
– Мне пора.
– Я знаю, - вздохнула она.
– Мы будем постоянно вместе на площадке во время съемок. Крис не обнаружит ничего предосудительного в том, если я задержусь в городе после продолжительного рабочего дня. Мы часто будем вместе. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже.
Он направился к выходу.
– Послушай, я видел возле дома грузовичок цветочника. У тебя есть тайный поклонник?
– спросил, поддразнивая ее, Гарри.
– Никого, кроме тебя.
Посыльный постучал в дверь. Он держал под мышкой длинную коробку с цветами.
– Благодарю вас, - Лейк расписалась за доставку и протянула ему чаевые.
– Боже, какая красота, - прошептала она.
– Белые розы. Нужно было, вероятно, затратить небольшое состояние.
– Она прочитала сопровождающую карточку.
– Черт возьми, цветы предназначены для Карен. Надеюсь, она не помрет от злости, увидев, что я вскрыла коробку.
– Они от Мэтта?
Лейк помахала визиткой.
– На ней нет подписи, к ней приложены два билета в театр. Вероятно, какой-то умирающий с голоду драматург пытается вовлечь Карен с Мэттом в свои планы и с их помощью создать шоу или что-то в этом роде. Такое часто бывает.
Гарри поцеловал ее в лоб.
– Мы скоро увидимся.
Она слабо улыбнулась.
– Это что, обещание?
Он перекрестился.
– Да.
И побежал к своей машине.
Лейк, взяв цветы, отнесла их к бассейну. Карен по-прежнему неподвижно сидела на траве. Несколько книжек в мягкой обложке лежали в раздевалке, а одна из них опасно балансировала у нее на коленях.
– Вот, тебе прислали цветы. Прости, но я по ошибке вскрыла коробку.
Заинтригованная, Карен выудила из коробки визитку и прочитала.
– Ах, - раздраженно прореагировала она.
– Еще один.
– Может, все же стоит пойти? У тебя появилась возможность как следует приодеться. Подумать только, свидание! Это как раз то, что необходимо тебе и Мэтту, чтобы добавить остроты к вашим отношениям.
– Само собой разумеется, ты великий эксперт в отношении моего брака, - холодно заметила Карен.
– Кажется, с меня достаточно. Карен, ты же знаешь, что я очень об этом сожалею. Как и всегда о том, что происходит с тобой. Мне не нужно было говорить и половины
– Ладно, - ответила Карен, все еще не скрывая своего раздражения. Но ей хотелось помириться.
– Мне самой нужно было быть помягче и не совать нос в чужие дела. Мне тоже очень жаль.
– Ты собираешься вечером в театр на эту пьесу?
– Не знаю. Я ведь приставлена к тебе, чтобы присматривать за тобой.
– В таком случае найми мне няньку. Или лучше я просто позабочусь сама о себе один вечерок. Думаю, мне это удастся. Тебе нужно выйти на люди, Карен. Ты неплохо развлечешься. А я подберу тебе что-нибудь этакое поразительное, рисковое. Давай, отправляйся, - она поласкала розовым лепестком щеку Карен.
– Мне на самом деле очень жаль, беби. Я не хотела причинить тебе боль.
– Истина всегда причиняет ее.
– Да, это верно, - согласилась с ней Лейк.
– Ага, - сказал Мэтт, когда они усаживались в поношенные плюшевые кресла в театре, - чувствуется влияние, которое оказывает Лейк на отдел женской одежды.
– Я хорошо выгляжу?
– с тревогой поинтересовалась Карен.
На ней была белая шелковая блузка и прямая юбка красного цвета. Красный цвет всегда заставлял ее чувствовать, что она слишком бросается в глаза.
– Ты просто потрясающая, - заверил ее Мэтт.
– Когда тебе помогает выбирать наряды Лейк, то ты становишься похожей на пугало, которое вышло на большую прогулку. Таково мое мнение, - он углубился в программку.
– Нет, ты не будешь этим заниматься, - Карен игриво выхватила программку у него из рук.
– Поговори со мной!
– Ты выглядишь прекрасно.
– Большое тебе спасибо.
Встав, она положила обе программки на кресло и потом села на них, не спуская с него восхищенных глаз и улыбаясь.
– Давай, давай, можем мы наконец интеллигентно с тобой побеседовать? Ведь прежде у нас получалось.
Свет в зале потускнел.
– Поговорим в антракте, - прошептал Мэтт.
– Иначе мы испортим первый акт.
Поднялся занавес. Карен знала о содержании пьесы из ее краткого изложения.
– Профессор колледжа вспоминает, как он проводил лето в юности, работая в группе по подготовке карнавала. Но, в частности, пьеса рассказывала о дружбе рассказчика с психологом, последователем учения ментализма, главным героем, отъявленным шарлатаном.
– Это что-то вроде "Аллеи кошмаров", - прошептал Мэтт.
Она не слышала его. После громового монолога профессора перемена света перенесла зрителей к его юношеским дням карнавала, и на сцену вышел "менталист". Это был Джон Эллисон.