Рабыни рампы
Шрифт:
– Что, здесь снова была твоя блондинка?
Смит скорчил гримасу.
– Она вовсе не моя блондинка.
– Знаешь, по-моему, ты слишком ей веришь, - Дельгадо подошел к бачку с кофе.
– Она просто наркоманка, Билл.
– Мне просто любопытно. Могу я быть любопытным?
– Конечно, можешь. Любой парень может, - двусмысленно сказал он. Ему нравился Смит, но он считал его на десять процентов говнюком, что было, конечно, много для хорошего полицейского.
Смит вскочил со своего места и в три прыжка подскочил к телефонистке, которая
– Мэри!
Она с улыбкой посмотрела на него.
– Привет, Билл. Ты что, закончил работу?
– Нет, просто я хотел у тебя кое-что спросить.
Мэри сразу заинтересовалась.
– Можешь спрашивать о чем угодно.
– Ты помнишь актера по имени Гарри Таунсенд?
Она была явно разочарована таким вопросом.
– И это все? Все, что ты хотел у меня спросить?
Он кивнул.
– Конечно, помню. Я смотрела "Первое плавание", наверное, раз шесть. Он был в большом порядке. Я даже плакала, когда он покончил с собой. Какая утрата, такой красивый парень!
– Но почему такой парень покончил с собой?
Она рассмеялась.
– Почему ты этим так заинтересовался? Никогда не думала, что ты любишь кино. Мне казалось, что тебе нравится только смотреть телевизор в барах, - она застенчиво покрутила ногой.
– А я очень люблю ходить в кино. Там лучше всего назначать свидания.
– Ну и что случилось с этим парнем?
Мэри тяжело вздохнула. Какие толстокожие эти мужики!
– Ну, умерла его жена. Не помню, что там точно произошло. Вероятно, несчастный случай, автомобильная катастрофа. Нет, погоди… - она нахмурилась.
– Что-то вроде этого. В любом случае на похоронах произошла дикая сцена, так как там появилась его любовница и затеяла кулачный бой, который закончился нокаутом с последующим выносом тела, - глаза ее загорелись.
– Об этом писали во всех журналах. Просто невероятно. Это был лихой парень. Женщины дрались из-за него даже в тот момент, когда заколачивали крышку гроба…
Он не оставил никаких распоряжений, считая, что смерть кроется в далеком туманном будущем, поэтому Джекки пришлось взять на себя организацию похорон, и она пыталась сделать все так, чтобы, по ее мнению, угодить ему. Розанна все еще лежала в больнице. Собралось немного людей, несколько друзей, товарищей по работе. Бывший муж Джекки с двумя их детьми прилетел из Канзаса. Мальчики были тихими, вежливыми, прекрасно вели себя и обращались к отцу со словом "сэр". Карен чувствовала, что между Джекки и ее бывшей семьей не было особой натянутости, лишь чувство сожаления. Но ведь она совсем недавно покинула родной дом.
Как только началась погребальная служба у края могилы, к кладбищу подкатил лимузин и оттуда с трудом вылезла Лейк, рыдая на ходу.
– Я не желаю ее здесь видеть, - чуть слышно сказала Джекки.
– Карен, прошу тебя…
– Но нельзя же ее прогнать, - возразила Карен.
– Она причина всего, что произошло, - мрачно сказала Джекки.
– Или ты сама попросишь ее уйти, или я обращусь в полицию с просьбой увести ее
Неохотно Карен направилась к подруге.
– Извини меня, Лейк, ты не должна здесь быть. Джекки… Видишь ли, она этого не хочет.
– Я имею точно такое право находиться здесь, как и все остальные, - сверкнула она глазами.
– Ну-ка, прочь с дороги!
– Прости меня, Лейк. Но тебе все же придется уйти.
Лейк попыталась проскользнуть мимо нее.
– Нет, - Карен быстро ее перехватила. Лейк попыталась освободиться из ее объятий.
– Ты всегда этого хотела, не правда ли?
– зашипела она.
– Таким образом защищена святость брака, а блудница подвергнута остракизму. Может, не Джордж посылал все эти записочки, а ты?
– Иди домой, Лейк. Ты ведь можешь выразить свои соболезнования позже.
Вдруг Лейк прекратила сопротивление. Она тихо плакала.
– Пожалуйста, умоляю тебя, Карен. Разреши мне остаться здесь. Сделай для меня это последнее одолжение.
– Не могу, - сказала несчастная Карен.
– Мне очень жаль, но тебе придется уехать, - она видела, как Лейк села в Машину и уехала.
Приблизительно через неделю Карен осознала, что Лейк повсюду следует за ней по пятам.
Биллу Смиту выпало работать на День благодарения, что он втайне своей души считал благословением. Дело в том, что вся его семья настолько свято соблюдала этот праздник, что он всегда чувствовал облегчение, когда ему удавалось получить официальный предлог, чтобы не принимать участия в ежегодном сборище родственников. Единственной уступкой этому торжеству с его стороны был большой бутерброд с куском индейки, который он брал с собой на работу.
Его блондинка явилась снова в День благодарения. Она вся сияла, как медный пятак.
– Что с вами?
Она недоуменно пожала плечами.
– Не помню. Мне хотелось бы узнать, как продвигается мое дело.
– Тут возникли кое-какие трудности, - загадочно начал он.
– У нас практически нет ничего конкретного, с чего приступить к работе…
– Дэниэль Фокс, - выпалила она.
– Проверьте все о нем, - она криво улыбнулась.
– Это мой старый приятель. За ним числятся кое-какие темные делишки в Нью-Йорке. Знаете, они работают вместе, - она совершенно не к месту рассмеялась.
– Я не против смерти, но сам процесс, ведущий к ней, меня просто угнетает. Он причиняет мне боль. Как долго, однако, приходится ждать, пока тебя укокошат.
– Послушайте, - медленно сказал он.
– Почему бы вам не остаться здесь немного вздремнуть. У вас такой усталый вид. Я потом отвезу вас домой.
Она резко наклонила голову.
– Было бы превосходно!
Он отвел ее в одну из комнат для собеседований и помог ей получше устроиться и завернуться в одеяло. На теле у нее было множество синяков - кто-то, вероятно, немного над ней поработал. Но вся трудность состояла в том, чтобы узнать, кто это был. Это мог быть торговец наркотиками, какой-нибудь бродяга, которого она пригласила к себе на ночь.