Рабыня Тёмного Лорда
Шрифт:
Сразу хватаете быка за рога? Идёмте.
Если бы она рассказала кому-нибудь, что вернувший себе память Тёмный Лорд будет делать ей гренки по утрам и с совершенно невозмутимым видом делить с ней воздушную рисовую кашу, все решили бы, что она сошла с ума. И дело будет вовсе не в вишнёвом варенье.
— Вы совсем другой, чем были в прошлом, — негромко сказала она. — Вы меняетесь. Тёмный Лорд приподнял бровь.
— Хотите сказать, что это ваших рук дело?
— Да, — просто сказала Кира.
Негромкий смех.
— Пожалуй,
— Я… поступила правильно, милорд? — рискнула Кира.
— Пожалуй. Но не злоупотребляйте.
Кира отбросила длинные волосы с обнажённой груди. Он глядел на неё, откровенно любуясь.
— Сейчас вы пойдёте вниз, — хрипло сказал он. — И если вы только попробуете облизнуть эти яркие вишнёвые следы, я вас свяжу. И, возможно, буду долго щекотать вас тонкими кистями, обнажённую и беспомощную. Подмышки, ступни. я перепробую всё.
Кира соскользнула с табурета.
— Но я боюсь щекотки, милорд, — прошептала она, кладя руки ему на грудь. — Неужели вы будете настолько жестоки?
Он жадно коснулся её рта, притягивая к себе в поцелуе, вжимая в себя, заставляя с замиранием сердца чувствовать его возбуждение. Кира открылась ему, отвечая на поцелуй, и закрыла глаза.
Его губы спустились к ней на шею, откидывая волосы. Чувственно коснулись ошейника.
И он поднял её на руки.
— Скажите что-нибудь дерзкое, — прошептал он, гладя её голый живот ладонью. — Должен же я проявить к вам несправедливую жестокость хоть за что-нибудь.
— Я плохо вымыла за собой посуду, — сказала Кира шёпотом. — И убрала мокрые тарелки в шкаф вместо того, чтобы их вытереть.
Гладящая её рука сжала бедро.
Сойдёт.
Кира едва заметила, как он внёс её в подвал по узкой лестнице: у их поцелуев был вишнёвый вкус, и она не смогла бы оторваться от его губ даже под страхом самого ужасного наказания в этом же подвале. Впрочем, мысль была… соблазнительна.
Лишь когда за ней хлопнула дверь небольшой комнаты и Тёмный Лорд вздёрнул её руки над головой, чтобы приковать к рельсу, идущему под потолком, Кира начала осознавать, куда попала.
Зеркала. Все стены, пол и потолок покрывали зеркала, и у Киры закружилась голова: она дробилась в них под разными углами, отражалась, перемещалась, переливалась.
Кира не знала, где она. Она отражалась в разных нарядах: алое откровенное бельё с разрезами, строгое кофейное, серебристый корсаж без низа, чёрный пояс от чулок на талии…
Кира наконец поняла. Экраны. В стены были встроены не только зеркала, но и экраны, неотличимые от зеркал. Записи из прошлого.
И они показывали её. Только её.
— Вы записали свои игры со мной для моего удовольствия. — Кира вскинула лицо, глядя ему в глаза. — Не сказав мне.
Тёмный Лорд скрестил
— Возможно, я даже поделился ими с Этьеном. Откуда вам знать?
— Не поделились бы, — шевельнулись её губы. — Никогда.
Тёмный Лорд тихо засмеялся.
— Да, вы хорошо меня знаете. Тем более что Этьен станет главой Министерства, когда мой друг милорд Антейн решит наконец уйти в отставку. Вряд ли фигуре такого ранга пристало разглядывать обнажённых искусительниц вне супружеской спальни.
— А вы их разглядываете? Обнажённых искусительниц?
— Ну что вы, мисс Риаз. Разве я похож на человека, приковывающего в своём подвале беззащитных молодых девушек, предварительно заставив их раздеться передо мной? Разве я способен сделать с вами. вот это?
Он протянул руку, коснувшись её груди, и Кира задышала чаще.
— Хотите попробовать настоящее наслаждение? — тихо спросил он. — Зная, что запись останется моей навеки?
Его рука раздвинула её бёдра, скользнув внутрь, и Кира сглотнула.
— Да, — хрипло сказала она. — Хочу.
Тёмный Лорд повёл рукой, в которой на миг появился невесомый пульт. Зеркала вдруг сверкнули, и обнажённые девушки на экранах, её копии, её отражения — вернулись к жизни.
Кира остро ощущала мужские пальцы на своём лобке, внутри, на самых нежных частях своего тела. А потом Тёмный Лорд наклонился, встал на одно колено, коснулся её языком
— и Кира, ахнув, бессильно обвисла под его прикосновениями, поднимаясь на цыпочки из последних сил, чтобы не упустить ни одного.
Она услышала первый громкий стон в ту же секунду, что издала свой. Одна за другой её копии в отражениях сходили с ума от острых и ярких искр наслаждения, от жаркой и чувственной страсти, от горячего дразнящего мужского языка в своей влажной глубине. Кира уже не знала, существует ли она на самом деле, прикованная к рельсу, беспомощная, обнажённая, изогнувшаяся в диком, сводящем с ума наслаждении — или она тоже лишь зеркальная копия. Из прошлого? Из будущего?
Её было невозможно, немыслимо хорошо, её тело сотрясалось в сладких спазмах, она вся пылала от жара. И одновременно на её языке ощущалась тонкая горечь. Предчувствие конца. Такого близкого: ведь ритуал будет завершён совсем скоро.
И всё будет кончено.
Кира хотела об этом забыть. Ничего не помнить — хотя бы сегодня. Скрыться в удовольствии, в нежности. Подчиниться — и перестать думать.
Но помочь ей мог только тот, кто повелевал ею.
— Накажите меня, — произнесла она. — Как следует. Чтобы я это запомнила.
Он поцеловал её внизу долгим затяжным поцелуем.
— Такое тело, — проговорил он, — будет сладким подарком.
Взмах руки, и чернота окутала нижнюю часть комнаты. И из этой черноты, натягиваясь, взлетели цепи, обхватывая лодыжки Киры, вздёргивая её ноги вверх и безжалостно разводя бёдра в стороны.