Ради блага человечества (Блуждающая Земля. Эпоха сверхновой. Шаровая молния)

Цысинь Лю

– Но то, что вы сейчас делаете, породит только хаос.

– Это правда, – кивнул Чжу. – Мы просто делаем жест доброй воли за счет обеспеченных людей. Настоящая ликвидация богатства вскоре начнется под объединенным руководством национальных правительств и ООН. Вот-вот стартует широкая кампания по уничтожению бедности. Богатые страны вольют капиталы в развивающиеся страны, богатые люди осыплют бедных деньгами – и все это будет сделано с полной искренностью.

Гладкоствольный цинично рассмеялся:

– Возможно, это может оказаться не таким простым делом.

– Что

ты хочешь этим сказать, ублюдок? – процедила Сюй сквозь сжатые зубы. Она ткнула пальцем в нос Гладкоствольного, но Чжу мгновенно остановил ее.

– Он умный парень. Он все понял, – произнес Чжу, кивая в сторону Гладкоствольного.

– Да, я все понял. Есть бедные люди, которым не нужны ваши деньги.

Сюй злобно уставилась на Гладкоствольного, потом опустила голову и замолчала. Чжу кивнул.

– Правильно. Есть те, кому не нужны деньги. Можете себе представить? Рыться в помойках в поисках объедков, но отказываться от предложенного миллиона юаней? Да, вы попали в самую точку.

– Но такие люди наверняка составляют незначительное меньшинство, – возразил Гладкоствольный.

– Конечно, но даже если таких всего по одному на сто тысяч бедняков, их сочтут отдельным социальным классом. В соответствии с передовыми методами опроса их уровень жизни определят как минимальный стандарт жизни человечества, а он, в свою очередь, будет принят в качестве критерия выделения ресурсов Старших братьев для резервации! Понимаете? Всего одна тысячная процента!

– Какой процент населения они составляют в настоящее время?

– Примерно один из тысячи.

– Извращенцы, жалкие предатели! – громко выругалась Сюй, обращаясь к небу.

– Поэтому вы заключили со мной контракт на их убийство. – В данный момент Гладкоствольному не захотелось использовать профессиональный жаргон.

Чжу кивнул.

Гладкоствольный уставился на Чжу со странным выражением, потом запрокинул голову и разразился хохотом.

– Я убиваю ради блага человечества!

– Вы облагодетельствуете человечество. Вы спасаете человеческую цивилизацию.

– Собственно говоря, – размышлял Гладкоствольный, – угроза смерти позволила бы достичь той же цели.

– Нет никакой гарантии! – Сюй наклонилась к Гладкоствольному и тихо прошептала: – Мы имеем дело с лунатиками, полными классовой ненависти. Даже если они возьмут деньги, то все равно поклянутся перед Старшими братьями, что у них нет ни гроша. Нам придется стереть их с лица планеты, и как можно скорее.

– Я понимаю, – кивнул Гладкоствольный.

– И какой теперь у вас план? Мы объяснили вам наши мотивы, как вы просили. Конечно, деньги скоро потеряют смысл, а вам наверняка плевать на помощь человечеству.

– Деньги для меня всегда не слишком много значили, и я никогда не задумывался о втором мотиве… Но я выполню контракт – сегодня же до полуночи. Подготовьте, пожалуйста, то, что вам нужно, чтобы проверить его выполнение. – Сказав это, Гладкоствольный вышел из грузовика и двинулся прочь.

– У меня есть один вопрос, – крикнул Чжу вслед уходящему Гладкоствольному. – Возможно, задавать его невежливо, поэтому вы не обязаны отвечать. Если бы вы были бедным,

вы бы отказались от наших денег?

– Я не беден, – ответил Гладкоствольный, не оглядываясь. Он сделал еще несколько шагов, остановился и обернулся. И уставился на парочку взором ястреба. – Если бы был… тогда да, я бы их не взял. – И он зашагал прочь.

* * *

– Почему вы отказались от их денег? – спросил Гладкоствольный у своей первой цели. Он в последний раз видел этого бездомного на Блоссом-Плаза; теперь они стояли в рощице соседнего парка. Два вида лучей света просачивались сквозь листву. Первый, призрачный голубой свет, шел от круга кораблей Старших братьев, он отбрасывал на землю пятна теней. Второй вид был ярким калейдоскопом света самого города, она метался туда-сюда, падая косыми лучами сквозь деревья, словно в ужасе бежал от голубого сияния.

Бродяга заржал.

– Они меня умоляли. Все эти богатые люди меня умоляли! Одна женщина даже заплакала! Если бы я взял у них деньги, они бы перестали обращать на меня внимание, а это так приятно и непривычно, когда тебя умоляют.

Бродяга был предприимчивым вором. Он с первого взгляда увидел, что человек, который позвал его в рощу, держит что-то под курткой, но ему было любопытно узнать, что это такое. Он увидел внезапную вспышку под курткой этого человека, будто какое-то странное существо подмигнуло ему изнутри, и он провалился в бесконечную темноту.

Объект был обработан и охлажден почти мгновенно. Быстро вращающаяся пуля срезала большую часть его черепа надо лбом. Выстрел заглушили многочисленные слои одежды. Никто ничего не заметил.

* * *

Вернувшись на свалку, Гладкоствольный обнаружил, что там осталась только его следующая мишень – другие мусорщики, очевидно, взяли свое новое богатство и ушли.

Под голубым светом звездных кораблей Гладкоствольный упорно прокладывал дорогу через теплую, пружинистую груду отбросов прямо к цели. Он заранее раз сто напомнил себе, что она не Сладкий Горошек, и ему не надо было повторять снова это предостережение. Его кровь стала холодной, и ее не согреть пригоршней юношеских воспоминаний. Девушка-стервятница даже не заметила его появления, когда Гладкоствольный выстрелил из револьвера. Не было необходимости глушить выстрел на свалке. Не заглушенный курткой, он отчетливо прозвенел, а вспышка осветила окружающий мусор подобно вспышке маленькой молнии. Дальность дала пуле возможность пропеть свою песнь, пока она летела по воздуху, эта песнь была похожа на завывание привидения.

Этот объект тоже был обработан и охлажден быстро. В один миг пуля разорвала на части сердце девушки, как вращающийся диск циркулярной пилы. Она умерла, не успев коснуться земли. Ее тело быстро поглотила свалка, а кровь, которая могла бы свидетельствовать о ее недавнем существовании, быстро впиталась в отбросы.

Внезапно Гладкоствольный ощутил за своей спиной чье-то присутствие. Он резко обернулся и увидел бродячего художника. Длинные волосы мужчины, развевающиеся на вечернем ветерке, напоминали языки огня при свете звездного круга.