Ради Инглиш
Шрифт:
— Я же сказал, что приносить ничего не нужно. — Его голос звучит раздраженно, с нотками неодобрения.
— Поскольку вы так мне и не ответили, я решила, что будет мило принести десерт. Это всего лишь печенье, — улыбаюсь я.
Он просто стоит и смотрит на меня. Потом моргает, слегка кивает, и не сказав ни слова, разворачивается и оставляет меня стоять в одиночестве.
— Мисс Монро! — Ко мне выбегает Инглиш и обнимает за ноги. — Ваша нога все еще болит?
— Немного, но мне уже лучше, спасибо.
— Хотите посмотреть
— Если твой папа не будет против.
— А почему он должен?
Ну не знаю. Может потому, что он «свинья»?
Несколько передвижений костылями — и вот мы в ее комнате. Комната похожа на волшебный мир. Я такого никогда не видела. На одной стене живописная фреска, на которой нарисованы всевозможные сказочные герои: феи, единороги, принцесса и еще несколько выдуманных персонажей. В центре всего этого меловая доска, встроенная в стену, на которой можно рисовать.
Над кроватью Инглиш висит прозрачный балдахин, который придает сказочность всему помещению. В ее комнате присутствуют все цвета радуги. Все вещи лежат на своих местах, на стенах много полок, а в углах специальные места для хранения остальных вещей. На прикроватной тумбочке, комоде и полках расположены фотографии Инглиш, ее отца и его родителей.
— Мне очень нравится твоя комната. Она потрясающая!
— Ага, у меня такая же в доме Бананы и Деды.
Ого. Впечатляет. Они скопировали ее комнату, чтобы ей было комфортно.
— Серьезно?
— А-а-га. Давайте поиграем. Не хотите порисовать?
— Хорошо.
Она достает пару альбомов для рисования, и мы начинаем рисовать, пока в комнату не заходит мистер Бриджес.
— Эй, Инглиш, может быть, мисс Монро будет удобнее на диване в гостиной, где она смогла бы дать отдохнуть своей ноге?
Ее милый ротик снова округляется, после чего девочка кивает и ее кудряшки задорно танцуют. Спустившись в гостиную, мы обнаруживаем уже накрытый стол. Креветки, салат и куча овощей. Я с удивлением наблюдаю за Инглиш, которая поглощает еду с большим удовольствием. Возможно, я придираюсь, но мне казалось, дети довольно капризные в отношении еды. Инглиш же, казалось, ест все, что положили ей на тарелку.
Мистер Бриджес предлагает мне кофе, и я напоминаю ему о принесенном мною печенье на десерт, из-за чего Инглиш восклицает:
— Нам не разрешается приносить такое в дом. Мы не едим всякую фигню.
— Аа, ну тогда я тебя обрадую, потому что эти печенюшки абсолютно натуральные: я тоже не ем фигню и подобное сладкое. Они сделаны только из полезных ингредиентов.
Инглиш смотрит на меня, а затем на своего отца. Я делаю то же самое и вижу ухмылку на его лице. Что ж, похоже, это победа. Ох, какая это ухмылка.
— Можешь взять одно печенье, Инглиш. И для протокола, я не такой уж и тиран в отношении вредной пищи.
— Простите, я не знала. Однажды я принесла в школу печенье, но Инглиш отказалась его попробовать.
Он
— На самом деле, я полностью вас поддерживаю в этом вопросе. Я всячески стараюсь избегать некачественную пищу, если это в моих силах. Но должна признаться, тогда в магазине я подсмотрела продукты, лежащие в вашей тележке, и была действительно впечатлена.
— Именно поэтому у вас текли слюни? — подразнивает он.
— Что ж, поэтому, а также потому, что была дико голодна.
— Расскажите, что сказал врач о вашей ноге.
— Я травмировала лодыжку и на ближайшее время этот ботинок станет моим близким другом.
Я в подробностях рассказываю мистеру Бриджесу обо всем, на что он лишь отвечает, качая головой:
— Ох уж эти ваши туфли.
Тут вклинивается Инглиш:
— Папа сказал, что сейчас женщины не носят удобную обувь.
— Но ведь девушкам нужно быть стильными, — протестую я.
Мистер Бриджес хмуро смотрит на меня. Пожалуй, мне стоило держать рот на замке. Он встает из-за стола и начинает собирать тарелки.
— Может, я помогу?
Он наклоняет голову вбок, и на его хмуром лице четко читается «Серьезно?» Он переводит взгляд сначала на мой ботинок, а потом и на костыли. Я всего лишь хочу помочь. Что тут еще скажешь?
— Инглиш.
Она отодвигает стул и начинает помогать ему. Вскоре все вымыто, и он приносит мне дымящуюся чашку кофе, сказав:
— Сливки и сахар. — Он помнит.
— Спасибо.
Потом Бекли ставит на стол тарелку с печением. Мы берем по одному, и я слежу, как он откусывает.
Его ресницы подрагивают, а зрачки расширяются, и он не перестает смотреть на меня, пока жует печение. У меня сбивается дыхание, будто двухтонный бегемот уселся мне на грудь. Я так и не съедаю свое, потому что куда интереснее наблюдать за Бекли. На моих глазах будто происходит эротическая сцена, прямо за этим столом. Он хотя бы понимает, какой эффект оказывает на меня? Мне хочется обмахнуть лицо, но боюсь, буду выглядеть глупо. Хотя, если я что-то быстро не придумаю, то с меня градом польет пот.
— Печенье очень вкусное. Папочка, можно мне еще? — голос Инглиш разрывает то сексуальное напряжение, которое чуть не сделало из меня полную дуру.
— Конечно, Медвежонок, — отвечает он хриплым голосом. — Налетай. — Она тут же хватает печение, тогда как я откладываю свое на стол и делаю большой глоток кофе, чуть не обжёгшись. Черт, я как будто выпила лаву.
— Все в порядке? — спрашивает он.
— Да, — хриплю я. — Просто немного горячий. — Я делаю глубокий вдох и начинаю обмахивать лицо, чтобы как-то остудить свой рот. На моем языке теперь точно нет кожи. — У вас случайно нет льда? — квакаю я.