Ради Инглиш

Харгров Э.М.

Инглиш хлопает в ладоши, пока мы едем в сторону дома. В Атланте в половину седьмого вечера не так много пробок, и через сорок пять минут мы уже заезжаем в гараж. Еще через пять минут Бек заказывает пиццу. Он звонит родителям, чтобы дать знать, что уже дома, и мы садимся за кофейный столик, наслаждаясь пепперони.

— Это лучшее, что можно придумать, — стонет он.

— Сказал парень, который постоянно сидит на правильном питании, — отвечаю я.

— Знаю, но здесь нет глютена. В поездке еда была ужасной. Сухие пайки просрочены, а в

деревне практически не было еды. Мне казалось, я умру от голода. Было настолько плохо, что первая нормальная еда, которую я смог съесть, была в аэропорту.

Должно быть, ему действительно пришлось нелегко. Он ел только в крайней необходимости.

— Не волнуйся. Это не убьет тебя, если ты съешь подобную пищу пару раз.

— Это раздражает мой желудок. Такое ощущение, что у меня внутри гигантский жирный мяч.

Инглиш зажимает рот рукой и кричит:

— Фу, папочка. Это отвратительно.

— Я знаю, именно поэтому тебе не следует есть много.

Я бросаю в него салфеткой и говорю:

— Я уже слышу, как ты говоришь то же самое на следующей неделе.

Надеюсь, Инглиш забудет об этом разговоре, хотя это мало вероятно.

После ужина Бек отправляется в душ и настаивает на том, чтобы устроить вечерний просмотр в «большой кровати». Он вытаскивает оригинальную версию «Гадкого Я», и мы устраиваемся поудобнее. Инглиш засыпает уже через полчаса, поэтому мы относим ее в спальню и укладываем в кровать.

Когда возвращаемся, я знаю, что он ждет ответы.

— Мистер Морган звонил и сказал, чтобы ты ему перезвонил. Срочно. Он сказал, чтобы мы готовились.

— Он еще что-нибудь добавил?

— Ничего, хотя я спрашивала.

Меж его бровей образуются две глубокие складки.

— Интересно почему?!

— Не знаю. Но я не настаивала.

— Я позвоню ему утром. — Потом он сонно улыбается мне. — Я скучал по тебе, Печенька.

Он с легкостью усаживает меня себе на колени. Медленно скользит руками в мои волосы, удерживая голову так, чтобы наши губы оказались в идеальном положении для поцелуя.

Это заставляет меня вспомнить слова Мишель, которые она произнесла прямо перед тем, как закончились каникулы в школе. Мы встретились, чтобы пообедать, поскольку мы давно не виделись из-за моего переезда к Беку.

— Ты влюбилась в него, Шер. Это написано у тебя на лбу. Даже то, как ты произносишь его имя, говорит об этом: Бек, — спародировала она меня.

— Остановись, — рассмеялась я.

— Я серьезно. Ты говоришь это с таким мечтательным видом. Мягче, чем до этого. Будто строчки из песни.

— Я не знаю. То, что я чувствую к нему, появилось так неожиданно. Он такой добрый и заботливый. Не как тот осел, которого я встретила в первый раз. Я понимаю, почему Инглиш такая, какая есть. Иногда я ловлю его на

том, как он на меня смотрит. Таким глубоким взглядом. Будто в этом взгляде есть то, чего нет на поверхности.

— Он влюблен в тебя. Ну, или просто сходит с ума от тебя. Его глаза всегда следят за тобой. Я не так много видела вас вместе, но то, что я видела, позволяет мне с уверенностью говорить, вы идеально подходите друг другу.

— Ты куда унеслась, Печенька? — спрашивает Бек.

Захихикав, я отвечаю:

— Просто подумала кое о чем.

— Поделишься?

— Возможно, когда-нибудь. Но не сегодня.

— Это что-то неприличное? Потому что я хочу неприличного с тобой. Прямо сейчас.

Он снимает с меня майку.

— Я соскучился по твоей прелестной розовой киске, и хочу сделать с ней много интересного.

— Расскажешь?

— Лучше покажу. — Он переворачивает меня и стягивает лосины. Когда Бек опускается к моим ногам, он произносит:

— Что это?

— Носки.

— Ха-ха. Это миньоны?

— Хей, я их фанат.

— Тогда раздвинь своих миньонов в сторону и покажи мне свою киску. Я очень голоден. Хочу увидеть там твои пальцы.

— Нет! Сделай это сам.

— Не сегодня, малышка. Или через несколько минут. — Он пробегается пальцами там, где начинается моя киска, и останавливается, разводя в стороны мои губы. — Прикоснись к себе. Сейчас же.

Я медленно прикасаюсь к себе. Такая мокрая, пальцами глажу клитор.

— Не останавливайся, пока я не скажу тебе.

Его сладкие слова действуют на меня, и я готова наброситься на него, чтобы оттрахать. Я начинаю извиваться.

— Быстрее.

— Нет, сейчас мое время. Все будет медленно.

Потом он с легкостью переворачивает меня, словно блинчик. Я стою на четвереньках, а он раздвигает в стороны мои колени, и я ощущаю его рот на себе. Черт, это так приятно. Он трахает меня языком и пальцами, пока я не выгибаюсь и не стону от оргазма. Он не останавливается до тех пор, пока мои стоны не переходят в едва слышные вздохи.

— Мой день рождения на следующей неделе, Печенька. Ты ведь знаешь, чего я хочу?

— Ах, — отвечаю я на выдохе.

— Я хочу вот сюда. — Он начинает выводить пальцем круговые движения по моей дырочке, я стону еще больше, когда он входит в меня одновременно членом и пальцем. — Обещаю, тебе понравится.

— Хорошо. Я готова. — Черт, если б он захотел этого прямо сейчас, я бы не стала его останавливать. Я безумно хочу этого парня, а я ведь только что кончила. — Просто трахни меня, Бек.

Он прижимается к моей спине, и я ощущаю его мягкое дыхание у своей щеки.

— Как ты хочешь? Жестко? Мягко? В любом случае, это будет медленно.

— Жестко.

Как только мои слова срываются с губ, он врывается меня. Затем выходит практически полностью, и моя голова готова взорваться от того, как сильно я его хочу. Я даже не понимаю, что говорю вслух.