Ради красоты
Шрифт:
– Это вы замечательно решили! – заворожённо произнесла Яня. – Я бы очень хотела увидеть другие её работы. И как только у неё получилось изобразить удручающее повторение масок и жестов, комедии и трагедии?
– По какому вы вопросу? – более учтиво спросил куратор, видимо, окончательно для себя что-то решив.
– По поводу картины.
– Вы тоже начинающая художница?
– Да, – на мгновение оглушил восторг, её в первый раз назвали «художницей». Алексей кивнул, обозначив, насколько серьёзно относился к творцам.
– Что ж пойдёмте.
Куратор проводил
Михаил Узин был ярким представителем современной интеллигенции. Настоящее искусство чувствовал прекрасно, но больше внимания оказывал материальной стороне вопроса. Мнил себя непревзойдённым критиком, позволяя судить о художнике по одному произведению, говорил пафосное, высокопарное: «работы автора», не вдаваясь в подробности. Несмотря на видимые недостатки, Михаил вызывал симпатию, потому что человеком был влиятельным, а собеседником ненавязчивым.
От Узина Яню отделял стол для переговоров.
– Я слушаю, – безучастно произнёс Миша.
Янита обошла стол и протянула письмо, не сводя глаз с большого бородатого Миши. Он походил на лесника, оттого в маленьком кабинете казался чуждым. Сгорбленная фигура мужчины нависала над столом, словно необработанный кусок камня, из которого лишь после долгой работы мог проявиться Дорифор. Будто нехотя, на бороду собеседника осели пылинки и вновь сорвались, когда он угрюмо повёл головой.
Миша молча изучил письмо, сложил листок вдвое и, секунду помедлив, выбросил в мусорную корзину.
– Так зачем вы пришли? Вы не умеете читать? – его лицо казалось злым.
– Я знаю, что вам не понравилась моя работа, но у меня много других, – затараторила Яня и полезла в сумку.
– Не нужно ничего доставать!
Яня испуганно посмотрела на Мишу и изрекла подготовленную речь:
– Позвольте объяснить мою настойчивость. Я давно слежу за вашей галереей и не могла не заметить, что здесь выставляются самые светлые работы современных художников. Вы обладаете верным чутьём, видите то, чего не видят другие. Именно поэтому я и пришла к вам. Вы собираете возле себя лучшее!
Янита действительно так считала. На самом деле она думала о Михаиле даже лучше, но ей не хотелось показаться льстивой. Она разглядела в Узине тонкого ценителя искусства. В нём умело сходились способность к неподдельному восхищению и критический взгляд. Его заслуженно считали первооткрывателем талантов в стране.
– Как мило слышать похвалу от человека, который для меня ничего не значит. Уходите.
– Вы не понимаете! – громко сказала Яня и оперлась на стол для переговоров. – У меня синдром Стендаля! То, что чувствуете вы, я переживаю во много раз сильнее. Те картины в зале. Если поменять местами центральную и ту, что у входа, люди шаг за шагом будут переходить из будничного состояния безразличия в состояние лёгкой неги и ностальгии, которую и хотел создать ключевой автор.
– Я сейчас охрану вызову, – выговорил Миша, утыкаясь в ноутбук.
– Я
– О чём ты говоришь?! – Миша вскочил с места. – Искусство – статус! Неужели ты думаешь, что тебя пустят в этот круг просто так? Тут важно всё: сложившаяся традиция, образование, интеллектуальность…
– Богатство? – уточнила девушка.
Беспокойная пылинка вилась между ними. Яня улыбнулась, протянула руку, желая поймать её. Опомнилась, взглянула на бороду. Повелительным жестом Миша попросил молчать.
– Размер коллекции, – закончил он мысль. – А кто ты такая? Почему думаешь, что можешь беспардонно явиться и работать в моей галерее?
– Мне нечего терять, – Яня пожала плечами, наклонила голову, открываясь потоку разноцветных геометрических форм с репродукций, что украшали стены.
– Немедленно прекрати этот спектакль! Ты что не слышишь? Тебе не удастся пролезть в чужой мир. Ты знаешь, какой он? Здесь все друг друга знают и передают друг другу не только имена, но и сведения. Это некое тайное общество, которое живёт по своим правилам, – он умолк, наслаждаясь таким удачным сравнением.
Яня скривилась и попыталась незаметно достать рисунки.
– Современные художники учатся в элитных заведениях, в которые их просунули родители. Кураторы стремятся угодить коллегам. Коллекционеры вырывают из рук произведения модных живописцев.
– Меня это мало заботит, – произнесла она.
– А что тебя волнует? – спросил Миша и опустился в кресло, задохнувшись от собственной речи.
Яня внимательно посмотрела на бархатную сиреневую обивку, что смялась под весом дровосека.
– Энергия произведений, отражающая окружающее пространство, – сказала она, подбираясь к манящей мягкости сидения и услаждая пальцы нежным прикосновением. – Но я смогу создать лучше.
– О чём ты?! Какая энергия? – ударил девушку по ладони. – У искусства, которое существует в настоящем, её нет. Современное искусство – не больше чем билет в клуб увлечённых людей. Тех, кто будут вместе оценивать произведения искусства, пересекаться на всемирно известных выставках, ходить на модные вечеринки. Для этого всего нужны деньги. А у тебя их нет, – его лицо от напряжения покраснело.
– Глядя на картины, которые вы выставляете, мне сложно поверить, что вы сейчас полностью честны.
– В общем, я это вот к чему. В этом мире мало одного желания, нужно что-то более значимое.
Миша оглядел поникшую девушку. Пока она левой рукой пыталась незаметно сковырнуть бархатную ткань, её правая рука повисла как тряпичная кукла.
– Иди, – уже спокойнее произнёс он. Яня не сдвинулась с места. – Иди, я сказал! – он одновременно и раздражался, и одобрял настойчивость девушки. Он вновь ударил её по ладони. Она обиженно отошла. – Просто ты должна понять, что не очень-то вписываешься в мир эстетики.