Ради тебя дышу
Шрифт:
По словам Оллгара, многие из фламийцев находились в немом восторге от Лучика и от того, как легко с ним управлялась Черис. Они даже поговаривали, будто, если ей подчиняется этот огромный красавец, то девушка вполне сумела бы воспитать грифона. Потому что Лучик со своим мощным огненно-рыжим туловищем и ухоженными, соломенного цвета, гривой, хвостом и длинными пушистыми щетками на ногах нисколько не уступал в силе и верности грифону. Разве, что крыльев не хватало.
Глядя, как Черис без труда выпрыгивает из седла, Эдан понял, почему тогда у водопада она отвергла его помощь при спуске с Грома. Но стоило увидеть, как нежно девушка поглаживала Лучика по лоснящимся щекам или что-то шептала ему на
Стиснув до скрипа зубы, Эдан поклялся себе в том, что непременно сделает эту сладкую упрямую вишенку своей и только своей. Он желал обладать ее телом также сильно, как сердцем, мыслями и душой единолично. Даже несмотря на то, во что она превратилась за эти три недели. Из аппетитной зрелой ягодки, она превратилась в какой-то тусклый сухофрукт. И какая гадость, эти её новые наряды и идеально горизонтальная челка, скрывшая лоб до самых бровей! А она напротив, казалась настолько довольной своим внешним видом, что стала чувствовать себя намного свободней. До него никак не доходило, откуда к девчонке пришла такая уверенность. А потом его поразила ослепительная догадка. После происшествия у водопада и в библиотеке, Черис просто из кожи вон лезла, чтобы вызвать у него полное отвращение к себе, чтобы не повторить случившегося. В сообразительности ей не откажешь! Однако она совершенно не знала его, ошибочно полагая, что стала для него невидимкой. Спрятавшись за бледными глухими одеждами и туго стянутым узлом вместо роскошных волн из темных волос на плечах, она возбудила в Эдане еще большее желание обладать ею, растревожила самые темные хищнические инстинкты.
От осознания своей неожиданной слабости перед Черис, лорд Харлин пребывал в омерзительном настроении, стараясь вызвать в ней эмоции, когда открыто позволял Ульрике заигрывать с ним, трогать его и тереться об него своим телом. Однако Черис, заметив их вдвоем, погружалась в бумажную работу, закрывая свое лицо. Лишь пару раз Эдан видел, как по губам девушки скользила улыбка, стоило ей узреть недовольство на его лице.
Ближе к восьми утра в кабинет вошла Черис с подносом в руках.
– Завтрак, лорд Харлин, – сообщила она, расставив кофейник, чашки, блюдо с ароматными румяными оладьями и вазочку фруктового джема на маленький столик.
Преодолев в несколько шагов расстояние до кабинета, Эдан встал в проеме.
– Оставь это и зайди в библиотеку.
– Лорд Харлин, разрешите мне обратиться к вам с просьбой? – спросила она.
– Проходи, – сказал он, а сам не сдвинулся с места.
Берни остановилась в надежде, что фламиец, поселивший в ее сердце самые трепетные чувства, соизволит пропустить её. Но лорд Харлин стоял в дверях, не намереваясь шевелиться, и только следил за ней подобно коршуну. Вздохнув, Берни повернулась к нему лицом и принялась щемиться через узкое пространство. Она даже задержала дыхание и втянула живот, только бы не коснуться господина.
Эдан стиснул зубы, сдерживаясь из последних сил, стоило груди девушки нечаянно прижаться к его груди. От возбуждения у него застучали зубы, словно он находился на жутком морозе. Ужасное чувство собственности разъедало его сознание, а дикое желание разорвать этот её мерзкий китель с высоким воротником, сжать в объятиях, обхватить ладонями упругие холмики её грудей, впиться губами в её губы и… Проклятие! От опасных мыслей всё внутри Эдана клокотало. Так и свихнуться не долго! Даже десять самых опытных в любовных ласках Ульрик не сумели бы погасить вспыхнувший в нём огонь, не заставили бы все эти хищные желания, которые
Девушка внимательно посмотрела в лицо лорда Харлина и интуитивно сжалась. Прошмыгнув в библиотеку, она отошла на приличное расстояние и стиснула ладони, как делала всегда, когда волновалась.
Эдан развернулся и скрестил руки на груди, стараясь дышать ровно и приказывая себе успокоиться. У Черис какой-то обеспокоенный вид и, возможно, ей нужна помощь.
– Я слушаю, – сказал он.
– Понимаете, какое дело, – начала неуверенно Черис. – Всем нам и мне в частности, совершенно не на что жаловаться с тех пор, как вы… вы стали полноправным хозяином здесь.
– К чему ты ведешь? – у Эдана неприятно засосало под ложечкой. Неужели девчонка почувствовала его слабину и осмелится предъявить какие-либо требования?
– Уж не знаю, как живут остальные покорённые вами альдэрианские поместья и графства под вашим, э-э…скажем, покровительством, но я не об этом. Как бы там ни было, все мы, жители Щедрых Низин, по-прежнему живы, здоровы, сыты, вполне довольны своей жизнью. Нам позволено делать то, что у каждого получается лучше всего, и никто не выказывал жалоб, – она умолкла, не зная, как правильно сформулировать свою просьбу.
Эдан продолжительно сверлил девушку взглядом, не совсем понимая, к чему эти её туманные объяснения.
– Дабы тебе было известно, фламийцы никогда не уничтожают народы и земли беспричинно. Да и какой дурак станет выжигать такие земли, как ваши? Гораздо выгоднее расширить границы нашего королевства путем сохранения привычного уклада жизни на завоеванных территориях, чем просто всех обратить в пепел и начинать строительство заново. Люди живут и работают, как раньше, только господин у них иной. А чтобы заслужить полное истребление, нужно сделать что-либо из ряда вон выходящее.
– Например, быть людоедом? – серьезно спросила она.
В янтарных глазах Эдана вспыхнуло восхищение. Не зря, значит, её отец собирал такую обширную библиотеку, и девушка с пользой проводила время. Не то, что Ульрика и две её глупые подружки.
– Да, такие не имеют права существовать. Их невозможно переделать.
– Ну, хорошо, пусть этим вы оказали миру неоценимую услугу, – согласилась она. – Но… я не прошу ничего для себя, просто запретите своей… этой леди Ульрике уродовать моих, то есть, ваших подданных.
– О чем ты? – насторожился Эдан.
– Какое она имеет право резать лица девушкам и замужним женщинам, только лишь потому, что они немного похожи на неё? Или из-за того, что посчитала, будто они.., что вы…, – она долго не могла найти подходящие слова, – в общем, приревновала вас к ним.
Ему пришлась по душе отвага девушки. Она, не побоявшись его гнева, в стремлении защитить своих верных людей, обратилась к нему за помощью. Но, подумав об Ульрике, он Эдан обреченно застонал и кисло сморщился. Опять?! Опять она взялась за старое! Когда-то давно первый подобный случай произошел в его родовом замке. Она тогда также испортила лицо молоденькой служанке, и Эдан указал ей на это. Ульрика безжалостно заявила, что не потерпит рядом с собой тех, кого считает угрозой для себя или для их с Эданом отношений. И в весьма категоричной форме сказала, что если ему безродные девки важнее её, самой достойной леди в мире, значит, им не по пути. Эдан указал ей на дверь, строго выговорив ей, что у себя дома она может делать, что пожелает, но к его слугам, чтобы не смела даже прикасаться. Она не думала, что лорд Харлин, одна из самых завидных партий, вот так легко откажется от неё, и не хотела терять его расположение раньше времени. Недовольно поджав губы, она сквозь зубы попросила прощения, пообещав, что впредь постарается держать себя в руках.