Ради тебя одной

Гольман Иосиф Абрамович

– Мне нужен выход на вашего главного. Я хочу все объяснить. Кассеты уже нет. Шантажа не будет. Тихо расходимся – и точка. Собаку я вам прощаю.

– Зато я не прощаю, – скривился тот. – Сука, всю ногу сгрызла!

– Он не сука, – тихо сказал я. – Он кобель. Просто произошла ошибка.

– Ты сам – ошибка, – вдруг спокойно ответил парень. – Ты просто сраная ошибка. И шлюха твоя – тоже ошибка.

Я врезал ему рукояткой его же «ИЖа». Зубы хрустнули, он кулем свалился в снег. Я схватил его за шиворот дубленки и потащил в глубь леса. Еще пять

минут назад у меня такого плана не было. Теперь – появился. Хотя, наверное, и раньше был. Просто прятался в подсознании.

Через десять минут он лежал на еле приметном снежном холмике. Тетя Даша умница и все нарисовала точно. Да и не так много расщепленных молнией деревьев в Измайловском парке. Когда он очнулся, я приказал ему разрыть снег. Он высокомерно отказался и попытался встать. Надо отдать ему должное, парень попался упорный.

– Ты не понял, с кем связался, – прошепелявил он. – Тебя уже нет. Сними с меня наручники и уе…й отсюда. Может, побегаешь еще неделю.

– А что я успею за неделю? – печально спросил я.

– Написать завещание, – попытался сострить он. Мужик, привыкший за свои тридцать с небольшим к всеобщему повиновению и страху, никак не понимал, что с ним приключилось. – Ты пыль, понял? Я на службе, а ты – пыль!

Я пропустил ругань мимо ушей. Если он выдаст мне выход на Прохорова или его главного подручного, я оставлю его в живых.

– У меня мало времени. Набери номер своего босса.

– Ты всерьез? – Он искренне не понимал, как такой кусок грязи, ничтожество, пустое место, как я, может претендовать на беседу с Его Величеством Боссом. Он начинал меня всерьез раздражать. Это уже даже не смелость. Это просто тупая наглость неведения.

– А почему ты считаешь, что я тебя не убью? – спросил я.

– Потому что твою девку имеют, а ты просишь прощения, – спокойно ответил он.

Крыть было нечем. Все – голая правда. Такие, как он, – хозяева, такие, как мы, – рабы. Если, конечно, не считать двух пистолетов в моих руках. И я согласился:

– Ты прав. По отношению к Але это будет нечестно. Придется тебя пристрелить. Но сначала рой снег. – Я и теперь не собирался его убивать, но, не напуганный, он не даст информации.

– Ты что, спятил? – с некоторой даже опаской произнес парень.

– Рой, я сказал. – Голоса не повышал, но, похоже, дошло: неловко начал разгребать снег скованными руками.

И вдруг меня прошиб холодный пот: если они следят за Ефимом, они могут и телефон его прослушивать! А я днем звонил от Прицкера! Они могли засечь номер! Господи, если ты есть – сделай, чтобы это было не так!

Я схватил мобильник и набрал номер Алькиного мобильного. «Абонент вне зоны обслуживания», – сообщил бесстрастный голос. Затем по бумажке набрал номер квартирного телефона Прицкера. Длинные гудки. Три. Четыре. Пять. Ну отзовись же, Алька!

Трубку сняли.

– Алька! – кричу я.

– Представьтесь, пожалуйста! – говорит приветливый мужской голос. Я молчу, не в силах поверить в то, что очевидно.

– Аля, –

умоляюще говорю я. Пусть скажет, что все неправда и она – жива.

– Не кладите трубку. – Мужчина – сама доброжелательность. Ему нужно протянуть время.

– Меня зовут Сергей Велегуров, – говорю я. – Я буду вас убивать.

И нажимаю кнопку отбоя.

Теперь «мой» испугался по-настоящему. Может, впервые в жизни?

– Ты знаешь, каким ты у меня будешь? – спросил я.

– Н-нет… – Вот уже и голос дрожит.

– И я не знаю. Сначала считал, потом бросил. Я снайпер, Антон, – объяснил я. – Десять лет воюю. Наверное, целое кладбище.

– Ты что, мужик, ох…л? Прости меня! Я-то в чем виноват? У меня приказ! Я тоже солдат! – Совсем потерял голову бесстрашный. – Снег кончился, дальше земля! – выкрикнул он.

– Рой дальше, она мягкая, – приказал я. Он, встав на четвереньки, головой в мою сторону, начал вытаскивать из ямы осыпающиеся комья земли и очень скоро наткнулся на шерсть.

– А-а-а-а! – подняв голову, завизжал он. Понял, кого нашел? Не знаю, потому что я выстрелил ему в поднятый лоб из его же пистолета.

Патрон у «ИЖа» ослабленный, но и оставшегося хватило с избытком. Шапку вместе с затылком унесло в лес. Он рухнул на раскоп. Я перевернул его, раскрыл ему рот и положил туда пулю, завернутую в кусочек его же штанины: я не собирался более использовать выданный тетей Дашей пакетик. Вещдоки теперь не нужны: общение предстоит только неофициальное.

На живот положил табельный «ИЖ». Маленький неучтенный «ПСМ» взял с собой. Еще взял его мобильный. Надо будет поковыряться в записной книжке.

Все. Можно идти. Теперь я знаю точно, что я – сумасшедший. И это хорошо. Только сумасшедший может начать войну с их армией. И я ее начал.

16. Береславский, Аля

Москва

Шереметьево Ефим не любил. Построенный еще во времена «железного занавеса», модерновый когда-то аэропорт теперь просто захлебывался под натиском граждан, получивших возможность путешествовать по всему свету. Машину можно было приткнуть лишь за полкилометра от входа, тащить же тяжеленные чемоданы – его женщины, как и все прочие, не умеют ездить налегке! – совсем не хотелось.

Поэтому Ефим плюнул на все предписания и запреты и остановился там, где ему было удобно: прямо под знаком, меж двух «Мерседесов» с блатными номерами, в которых индекс региона был заменен на трехцветный российский флажок.

«Как были «членовозы», так и остались», – с раздражением подумал Береславский, вылезая из машины. Раз в жизни ему лично довелось прокатиться в сопровождении завывающего сиренами эскорта: они открывали выставку в небольшом городке, и местная власть решила встретить москвичей со всеми почестями. Ефим навсегда запомнил чувство стыда, когда впереди идущий «жигуль» ДПС буквально сметал с дороги встречные машиненки, еще успевая облаять недостаточно расторопных через «матюгальник»-громкоговоритель.