Радио Судьбы
Шрифт:
Он сидел за большим двадцатипятидюймовым монитором и в режиме реального времени отслеживал все, что творится на планете. Старлей был его дублером. За другими четырьмя пультами сидели коллеги с опытом работы поменьше. Они еще раз отсматривали «картинку», но уже в записи. Это называлось «подтирать сопли». Почти никогда не было такого, чтобы он чего-то не заметил сразу. Он был профессионалом высочайшего класса и «соплей» после себя не оставлял.
Ему нравилась эта работа. Всякие реальные шоу типа «За стеклом» сильно проигрывали по сравнению с тем, что он видел каждую смену на экране
Он прибывал на службу в гражданской одежде, оставлял ее в шкафчике в раздевалке, проходил через душ и еще какую-то штуку, вроде мощной ультрафиолетовой лампы (каждый раз полагалось надевать темно-синие очки, но кожа при этом ничуть не краснела, как это бывает при солнечном ожоге), затем оказывался в другой раздевалке и уже из другого шкафчика доставал темно-синюю униформу с мягкими нашивками. Еще один плюс – униформу не приходилось ни стирать, ни гладить, все делали за него. Кто – он не знал, да это было и не важно.
Темно-синяя униформа и мягкие белые тапочки с плоской подошвой: на всех шести подземных этажах Центра всегда царила тишина, если не считать приглушенного гудения системы вентиляции.
На левом лацкане красовалась пластиковая табличка. Перед тяжелой бронированной дверью красный глаз сканирующего устройства считывал с таблички его данные, анализировал их, и после этого дверь открывалась. Кроме того, он знал, что где-то в одежде зашит индивидуальный датчик, позволявший службе безопасности Центра отслеживать все его перемещения. Здесь не приветствовались праздные прогулки, у каждого сотрудника имелся свой, четко разработанный маршрут следования от раздевалки до рабочего места, и стоило кому-то отклониться от него, как строгий голос из невидимых динамиков предупреждал нарушителя, что он зашел в запретную зону. И все знали, чем это грозит. Излишняя любознательность могла обернуться неожиданной автомобильной катастрофой. Или скоропостижной смертью от острой сердечной недостаточности. Но люди, работавшие в Центре, понимали это и старались не совершать фатальных ошибок.
Здесь видели и слышали все, начиная от цвета пижамы, в которой президент Соединенных Штатов отходил ко сну, и заканчивая тем, что ел на завтрак премьер-министр Японии.
А с появлением новейшей спутниковой системы «Щит-8» тайн на планете и вовсе не осталось.
Он сидел за главным монитором, на который выводилась вся информация, полученная от «Щита».
И сейчас, бегло просматривая Московскую область, наблюдая за ракетными установками и радиолокационными станциями слежения, сравнивая картинку «в прямом эфире» с мысленным образом, давно и прочно засевшим в голове, он заметил что-то неладное.
Что-то неладное на самом юго-востоке – там, где Серпуховский район граничил с Калужской областью.
Он нажал на правую кнопку мыши: увеличил визуальное изображение. Поправил наушники и нажал кнопку записи.
– Юго-восток Московской области... Серпухов... Таруса... Немного восточнее. На шоссе – один дым...
Еще один клик правой кнопкой. Изображение превратилось в мозаику, составленную из крупных разноцветных квадратиков, после секундной машинной обработки оно снова стало однородным.
Он продолжал надиктовывать на магнитофон
Он увидел, как напрягся старлей. У него просто чуть-чуть изменилась поза. Ровный пробор на голове помощника составлял теперь угол с горизонталью не в семьдесят пять, а в девяносто градусов, и даже этой мелочи ему было достаточно, чтобы понять: старлей включился в работу и тщательно дублирует его действия.
– Так... Даю максимальное увеличение. На шоссе... – Он помедлил лишь секунду, все города и поселки давно были сфотографированы на обратной стороне век. Он различал их по контурам, для него города не были кружками на географических картах, для него они были разноцветными пятнами, и каждое пятно имело свою форму. – На шоссе Таруса – Калуга... – Он не стал уточнять километр – знал наверняка, что старлей сейчас вывел на экран своего монитора масштабную сетку и план местности. Прозрачный план накладывается на изображение, старлей проверяет правильность названий городов и измеряет расстояние, после этого вносит цифры в соответствующее окно, – наблюдается горящая цистерна, которая может послужить причиной лесного пожара.
Он быстро, на мгновение, переключился в режим инфракрасного наблюдения. Так и есть. Лес вокруг цистерны изображался красным цветом. Значит, температура там была повышена. Видимо, лес уже загорелся.
– Северо-западнее от первого очага возгорания обнаружен второй. – Точный километраж проставит помощник, но на глаз это выглядело как два-три километра.
Он опять переключился в режим визуального наблюдения.
– Второй очаг расположен непосредственно в лесу. Видны фрагменты неустановленной конструкции. – «Неустановленной» она будет максимум минут десять, за это время один из тех, кто сегодня «подтирает» за ним «сопли», вызовет из памяти сервера все ранее запечатленные из космоса образы, сравнит и установит, ЧТО же это было такое.
– Так, так... – Но самое интересное ожидало его под за навес. Спутник уже покидал зону интереса. В его распоряжении оставалось несколько минут. Ему даже не надо было вызывать новое окно, изображавшее зону покрытия в текущий момент за четыре года службы в Центре он научился чувствовать перемещения спутников, буквально ощущать их спиной. – Еще на северо-запад от второго очага... – Он замешкался. На этот раз – дольше, чем на секунду, потому что никак не мог охарактеризовать ТО, что увидел. Это не было обломками. И не являлось фрагментом неустановленной конструкции.
Штука, блестевшая между деревьями, была цельной. Она словно лежала там от сотворения мира. «И не успела за эти годы заржаветь – вон как блестит».
И вот что поразило его. Эта ШТУКА лежала не в эпицентре поваленных деревьев, а – между ними, словно кто-то аккуратно положил ее сверху.
Он переключился в режим сканирования посторонних электромагнитных излучений. На экране монитора появилась картинка в желто-зеленых тонах, затем изображение внезапно задрожало и стало медленно гаснуть.