Радогощь
Шрифт:
– С чем освоится?
Но она пропускает мой вопрос мимо ушей, с аппетитом уминая кашу.
– Но ты же остаешься совсем одна, – вставляю я.
– Почему одна? – удивляется она, – с тобой и с Олесей.
Я возвращаюсь в шатер. Обоих рюкзаков теперь нет. Значит, они были Данины и он их унес. Следом за мной заходит Пуления Авсеевна.
– Дарина, иди кушай, пока не остыла каша, ну же, – говорит она и тянет меня за руку.
Позволяю ей себя увести, сажусь рядом с Олесей, смотрю на миску полную каши, аппетитно выглядит.
– Поешь
Вздыхаю, я, действительно, не могу без Олеси. Мы с первого класса вместе, она всегда за меня решала все проблемы и строила за нас обеих все планы. Без неё я бы и в университет бы не поступила. Завидую смелости Леры, что она вот так просто осталась одна в незнакомом месте и абсолютно спокойна.
Подтягиваю к себе приборы, ложки и те деревянные, пробую кашу. Необычная на вкус, так и тает во рту, будто долго томилась в русской печке. Может быть так оно и есть, ну не в самой большой печи, а в какой-нибудь маленькой, перевозной и на дровах. Сама не замечаю, как уплетаю всё, даже ложкой соскребаю остатки со дна, подбираю все крупиночки.
Пуления Авсеевна разливает нам чай из самовара, опять с ароматными травами. Кружки красивые фарфоровые с изогнутыми ручками, на боку изображены люди в когальских народных костюмах.
От горячего чая разливается по телу приятное тепло, и я понемногу успокаиваюсь. Теперь мне кажется, что я зря подняла волну и нагнетала тут атмосферу безысходности. Всё с Олесей в порядке.
– Какие у вас кружечки красивые, – говорю я, чтобы как-то отвлечься, – вы сами их делаете?
– О, нет, что вы, – взмахивает руками Пуления Авсеевна, – наши гончары только горшки лепят. А это тонкий фарфор из Китая, ещё старинных мастеров работа. Посмотри через неё на солнце.
Поднимаю вверх пустую кружку, смотрю через неё на солнечный свет – стенка у чашечки почти прозрачная, видно яркое солнышко. Дивлюсь, что у простого народа в обычном обиходе такое сокровище.
Глава 4. Прощание с невестой
После обеда, как и обещала, Пуления Авсеевна ведет меня к Олесе. Шатер, куда её отвезли находится далеко от общего шатрового городка, в ложбинке между холмами. Он небольшой и что сразу бросается в глаза – настолько белый, что даже режет глаза от такого контраста на серо-голубом фоне неба. Шатер окружен наскоро собранным плетеным забором, на палках которого зачем-то воткнуты черепа животных. От этого зрелища становится как-то жутковато.
Заходим внутрь. Олеся сидит в серединке на низкой скамейке, на ней длинное белое одеяние с вышитым орнаментом по вороту, но подол задран так, что оголены её худые бледные ноги. Вокруг неё на коленях, а кто и по-турецки, сидят женщины-когалки в разноцветных платьях и в смешных квадратных шапочках, и о чем-то поют. Хор у них получается дружный спетый, что невольно заслушаешься,
– Олеся! – вскрикиваю я.
– А, Дарина, – улыбается она мне, – как хорошо, что ты пришла.
Сажусь рядом с ней на сбитую полутвердую подушку.
– Ты как? Всё в порядке? – осторожно спрашиваю я.
– Всё отлично, – по-прежнему улыбается она и смотрит на меня как-то загадочно.
– Что они такое тебе делают? – киваю я на её ноги, уже полностью облепленные неприглядной на вид грязью, из которой торчат сломленные стебли и перемолотые листья и травы.
– Что-то на вроде депиляции, только народными средствами, – беспечно отмахивается она.
– А зачем?
– Чтобы кожа была гладкая и нежная, – щурится она. – Я же замуж выхожу.
– Так не скоро же.
– Дарина, я завтра замуж выхожу, – отвечает она и её улыбка сходит с лица, глаза становятся немного печальными, но всё равно светятся ожиданием счастья.
Судорожно сглатываю слюну.
– За кого же?
Я даже не сразу задаю ей этот вопрос, настолько у меня пересыхает во рту от столь неожиданной новости.
– За одного из тех женихов, что нам показывали вчера, – беспечно заявляет она.
– Шутишь? – вспыхиваю я. – Олеся, ты в своем уме?
– Нет, Дарин, я не шучу, всё серьезно. – Она обхватывает мою ладонь своими холодными руками и заглядывает мне в лицо. – Я поняла, что настоящей женщиной и матерью я смогу быть только здесь, вдали от суматошного и сумасшедшего большого города.
У меня леденеет сердце, и я ничего не могу сказать, дыхание перехватывает и мне не хватает воздуха.
– Когалы – настоящие мужчины, не то, что наши. Сильные, крепкие, надежные. Чтобы поддерживать здоровым свой род, они время от времени берут себе жен с других племен, и выбрали меня и знаешь, я по-настоящему счастлива.
– И за которого ты выходишь? – роняю я.
– Пока не знаю, скорее всего за красавца, – улыбаясь, отвечает она. – А тебе советую выйти замуж за второго, и мы будем вместе жить. Я уже договорилась с ними, на тебя посмотрят.
– Ты с ума сошла? – вскрикиваю я.
Конечно, Олеся, как всегда решила всё наперед за нас обеих, но, чтобы ещё и мое замужество устроить по своему желанию, это вообще перебор! Я ещё могу понять, что она соблазнилась тем красавцем, но меня делать третьей женой какому-то старику?
– Ты с ума сошла?! – вновь кричу я ей, – сватаешь меня за непонятно кого, да ещё и третьей женой!
– Это даже очень хорошо быть третьей женой, одной с большим домом и с хозяйством не справится.
Я не узнаю Олесю, словно это не она говорит, а кто-то другой за неё.
– Вот и выходи сама за него, – бросаю я.
Олеся чуть виновато на меня смотрит.
– А как же Антон? – едва слышно произношу я.
– Ты всё потом узнаешь, – говорит она, кладя свою ладонь на мое запястье.