Радость и боль
Шрифт:
— Скажите, сеньорита Бургос, — спросила она. — А вас не беспокоит проклятье, тяготеющее над семьей Мадралена?
Розетта резко обернулась.
— Проклятье? А, вы имеете в виду жен! Бог с вами, конечно, нет! Это бабушкины сказки!
Лора нахмурилась.
— Не совсем так, — возразила она.
Розетта улыбнулась, прислонившись к косяку двери.
— Во всяком случае, все, что касается отца Рафаэля, — это выдумки!
Лора недоуменно уставилась на нее.
— Я не понимаю.
Розетта вздохнула.
— Ладно, так знайте же, ведь это теперь не имеет значения. Мать Рафаэль
— Но… но донья Луиза наверняка знала, что эту информацию она не имеет права утаивать, — горячо воскликнула Лора.
Глаза Розетты потемнели.
— А вам-то какое до всего этого дело, сеньорита?
Лора сдержала вздох.
— О, полагаю, никакого, — усталым голосом признала она.
Розетта прищурилась.
— Не воображайте себе, что эти старые истории как-то повлияли на жизнь Рафаэля, сеньорита. Рафаэль в первую очередь и главным образом — представитель рода Мадралена, а у них все — ну, скажем, — страсти ограничиваются довольно строгим кодексом!
Лора отвернулась.
— Я понимаю, я знаю это, — воскликнула она измученным голосом. — Прошу вас! Позвольте мне увидеться с доньей Луизой.
Пожилая женщина была более чем разочарована, когда Лора сообщила ей о своем решении.
— Но, дорогая моя, — стала увещевать она, — Карлос стал совсем другим ребенком с тех пор, как вы появились. И Рафаэль впервые начал относиться к нему как к личности!
Лора была рада, что Розетта решила не присутствовать при их разговоре.
— Я боюсь, что мне нельзя оставаться, — сказала она с сожалением. — Здесь имеются и другие причины…
Донья Луиза покачала головой.
— Это Рафаэль, не так ли?
Лора задохнулась.
— Неужели это так заметно?
Донья Луиза пожала плечами.
— По вам — нет, а вот по Рафаэлю — заметно.
— По Рафаэлю?
— Разумеется. Он подолгу наблюдает за вами во время обеда, когда думает, что это незаметно для остальных.
Лора покраснела.
— По-видимому, вы ужасно ошибаетесь.
— Почему вы так говорите?
— Розетта сказала мне, что она и Рафаэль… — Она в нерешительности замолчала.
Донья Луиза нахмурилась.
— Так вот в чем причина беспокойства! Я могла бы и догадаться. Что касается ее заявлений, то в этом она, возможно, права. В конце концов, Рафаэлю следует найти себе жену. И Розетта — в своем роде подходящая партия. Она нуждается в мужской опеке…
— А Мадралена женятся только на подходящих женщинах, — продолжила за нее Лора.
Донья Луиза вздохнула.
— Боюсь, что это действительно так. А Карлосу нужна материнская забота и шанс иметь братьев и сестер.
— А как же любовь? — крикнула Лора, не в силах сдержаться. — Неужели здесь нет места для любви?
Донья Луиза покачала головой.
— Любовь разовьется, — спокойно предположила она.
— Любовь возникает сразу! — задыхаясь, вымолвила Лора. — Она или есть между вами — или ее нет. Ее нельзя вырастить, как растение в теплице!
Донья Луиза помрачнела.
— Извините, сеньорита, но я не могу с вами
Лора отвернулась.
— Надеюсь, вы извините меня, — беспомощно пробормотала она. — У меня так много дел…
— Ну конечно же. — Донья Луиза вполне дружелюбно кивнула, и Лора выскользнула из гостиной, не в силах выносить этих чуждых ей людей и их взгляды. Как она ни старалась, ей не удавалось их понять.
Сославшись на головную боль, она не вышла к обеду, а осталась в своей комнате, разбирая свои вещи, и начала упаковывать те из них, которые не понадобятся в дороге. Завтра ее последний день здесь, и она должна приготовиться к путешествию. В худшем случае она всегда может сесть на поезд до Мадрида и улететь оттуда. Это окажется чуть дольше, чем лететь местным самолетом, но какая ей разница, ведь теперь все время этого мира в ее распоряжении.
Более всего ей была ненавистна мысль, что ей придется покинуть Карлоса. Каковы бы ни были ее чувства к его отцу, мальчик уже привык к ней. Она без излишней самоуверенности могла утверждать, что он будет по ней скучать. У них сложились хорошие отношения, и, будь у них побольше времени, он мог бы стать самостоятельным мальчиком, способным позаботиться о себе. Под влиянием Розетты он снова зажмется и спрячется в свою раковину, которую успел создать вокруг себя перед ее появлением, так что даже Элизабет не в силах была выманить его оттуда. К тому же она сделалась слишком стара, чтобы уделять ему столько энергии и терпения, и поэтому ему нужны были другие объекты для излияния его кипучей энергии. Лора вздохнула. Оставалась, правда, надежда, что Рафаэль сохранит интерес к своему сыну и это обеспечит то тепло и любовь, в которых так нуждается ребенок.
Она быстро провела пальцами по глазам. Нехорошо было впадать в сентиментальность от страха за Карлоса. Он это переживет, дети на это способны, и когда-нибудь он, возможно, вспомнит ее с благодарностью за те открытия, которые она помогла ему сделать.
Позже, сидя на своем балконе с последней сигаретой перед сном, Лора припомнила то, что Розетта рассказала о матери Рафаэля. Ее тревожило, что, даже готовясь к отъезду, она хотела передать эту информацию ему и наконец уверить его, что бояться было нечего.
Но теперь это ее не касается, с яростью убеждала себя она. Без сомнения, Розетта сама расскажет ему обо всем в свое время, и часть тяжести спадет с его сердца. Его собственная трагедия заключена в чем-то ином, но и это может быть наверняка объяснено очень просто. Вера в проклятие была всего лишь результатом предрассудков, но если эти предрассудки укоренились в сознании индивидуума, это могло привести его к личному кризису. Может быть, именно это и происходило с мужчинами из рода Мадралена. В конце концов, многие женщины умерли от родов, как его прабабушка, а уж шансов подхватить лихорадку или инфекцию было гораздо больше, чем сейчас. Случайный выстрел тоже следовало отбросить. Это было роковое, но довольно обычное стечение обстоятельств, и, опять же, кто-то другой мог в то же самое время погибнуть от случайного выстрела.