Радуга
Шрифт:
Но почему же он так обеспокоен тем, что обнаружил ее возле склада Элиаса? Разве только, как она подозревала, если он не состоит в сговоре с охотниками за беглыми рабами. А если так, то как объяснить его дружбу с этим огромным черным, который вдруг перестал коверкать слова, как делают все рабы, и заговорил правильно, ничуть не хуже нее?
Кажется, капитан Девро и человек по имени Кэм пришли к какому-то решению, и это решение позволяет им больше не притворяться в ее присутствии.
От того, что это могло значить, ее зазнобило.
Она не отрываясь смотрела на него, а он, не обращая на нее внимания, подошел к зеркалу и стал разглядывать рану на голове, из которой по-прежнему сочилась кровь.
Все внутри Мередит сжалось. Рана была глубокой, и страх Мередит был отчасти вытеснен чувством вины. Раньше она никогда не переживала, что ничем не может помочь, но ведь раньше она никому не наносила телесных повреждений, кроме того случая, напомнила она себе, когда на этом же самом пароходе дала капитану пощечину.
Что же в нем подвигало ее на обычно чуждую ей жестокость?
Чувство самосохранения, сказала она себе. Свобода для многих. Но сейчас, глядя на рану на его голове, она чувствовала, что никакое оправдание не утешает ее.
Она собралась было встать, чтобы подойти к нему и как-нибудь помочь ему, но ее остановил его голос, твердый и мрачный.
— Сядьте и оставайтесь на месте, мисс Ситон! — Это ее испугало, потому что она думала, что он на нее не смотрит. Она вздрогнула, услышав, как холодно он к ней обратился. Вот, значит, к чему они вернулись. Ничего хорошего это не сулило. Она послушно опустилась на стул.
— Я просто думала, что я могу помочь.
— Ха! — сказал он мрачно. — Я скорее соглашусь, чтобы мне дикая кошка помогала. Это не так опасно, и предательства не ждешь. — В его голосе звучало напряжение, даже обида.
Это замечание задело ее за живое. Конечно, она часто обманывала, работая на Железную дорогу, но никогда не предавала.
— Мне очень жаль, — в голосе Мередит звучало искреннее сожаление.
Но он подумал о Моргане, о том, какой замечательной актрисой она была.
— Жаль, что вы меня стукнули или что вас за этим поймали? — в его голосе звучал неприкрытый цинизм.
— И то, и другое, — произнесла она. Такой откровенный ответ удивил его.
Он удивился и устремил на нее тяжелый взгляд. Уголок его рта начал загибаться вверх, вокруг глаз собрались морщинки, а ямочка на подбородке, казалось, стала еще глубже. И опять он стал удивительно красив. Она стиснула стул.
— По крайней мере, откровенно, — протяжно сказал он, а его сверлящий взгляд, казалось, все глубже проникал за ее оболочку. — Услышу ли еще что-нибудь столь же откровенное?
Мередит как загипнотизированная смотрела на него. Она могла противостоять его насмешливой улыбке, его мрачной ухмылке, но сейчас было
Но она поняла, что и он не был неуязвим. Даже когда его улыбка вызывала ее ответить ему тем же, на щеке его дергался мускул, и Мередит видела, что он с трудом сдерживается и что она страшно раздражает его.
Глаза его были по-прежнему тревожными. Она мельком подумала о том, что они, кажется, никогда не улыбались. Интересно, почему?
— Мне очень жаль, — повторила девушка, не в силах выдержать напряжения, которое росло между ними. — Я никого никогда не била. Кроме вас…
Она вдруг остановилась, испугавшись, что сказала слишком много.
Но он не собирался упускать момент.
— Что, Мередит? Я оказался не тем и не в нужное время? Как вы возле склада?
Она проигнорировала вопрос.
— Вы насильно удерживали меня! — обвинила она его. — У меня было право убежать!
Он прислонился к стене и выглядел обманчиво расслабленным. “Расслаблен как пантера”, — подумала Мередит.
— Я вам предоставлю его, Мередит, — сказал он медленно и ровно, но глаза его были по-прежнему так холодны, что ее пробила дрожь. Она подозревала, что именно этого он и побивался, хорошо зная силу своего взгляда. — Будем считать, что счет сравнялся, — продолжал он, — я ударил вас, хотя не знал того, что это вы. Вы возвратили… ну, назовем… это богомерзкое деяние. Сторицей, надо добавить, — насмешливо сказал он, потрогав рану. Коснувшись пульсирующей поверхности, он вздрогнул и поморщился.
Мередит начала подниматься со стула, готовая воспользоваться возможностью, которую, как ей показалось, он предоставил ей своей всепрощающей речью, но тут же остановилась, потому что он решительно покачал головой.
— Эту часть нашего дела мы отложим, но ведь это не все. И далеко не все, — сказал он мягко, но голос его был переполнен угрозой. — А теперь сядьте! — эти слова прозвучали как пистолетный выстрел — резко и грозно.
Мередит рухнула на стул.
— Хватит играть, Мередит, мое терпение кончилось, — он подошел к ней, воплощение силы и мощи, излучающей жестокость. — Что вы делали возле этого склада?
Мередит еще не закончила разгадывать головоломку, подбирая и примеряя друг к другу составлявшие ее фрагменты, но последним из которых было его внимание к складу. Отчасти она уже допускала, что он мог быть членом Подпольной железной дороги. Но полностью в этом она не была уверена, а принцип осторожности и секретности усвоила очень хорошо. Она решила открыть часть правды.
— Моя сестра… я пытаюсь разыскать свою сестру. Кто-то мне сказал, что Элиас Спрейг, возможно, сможет помочь мне, — выпалила она и заметила, как сузились его глаза.