Радужные крылья над миром

Штаний Любовь В.

— Тебе нужно поесть, — взяв себя в руки произнёс я, поражаясь неровному звучанию собственного голоса. — И выспаться. Если моё присутствие этому помеха, я уйду или обращусь.

— Жестоко, — вздохнула Хранительница и перевела взгляд на полную тарелку, — Но действенно. Рассказывай, я постараюсь не отвлекаться.

Она всё-таки принялась за еду, а я, загоняя животные инстинкты и желания глубоко внутрь, начал рассказывать. Оказалось, если опустить терзания, предположения и эмоции, для описания произошедшего достаточно четверти часа. Ещё оказалось, что набитый пищей рот

ничуть не мешает Таше скрипеть зубами. В последнем я убедился, когда рассказывал про значение печати Харташ Элмане, поставленной отцом, и суть нашего с ним разговора в Маргале, который столь превратно истолковала любимая.

— То есть, — отложив вилку протянула она, когда я вкратце обрисовал причины, по которым обогнал остальных искателей. — Нарида и вправду была твоей невестой? Получается, ты её бросил?

— Не совсем так. У нас с Наридой прекрасные отношения, но не более того. Невестой… пожалуй, была. Неофициально, но это подразумевалось. Просто она последняя молодая тарухана на Шайдаре. К тому же лишь у неё достаточный магический резерв, чтобы выносить ребёнка.

— А как же… Я говорила с ней в Харруте, и она… думаю, она отнюдь не равнодушна к тебе, Хартад.

— Ко мне? Это вряд ли. Нарида всегда была скрытной, её так воспитали, но… Нет, она никогда не питала ко мне иных чувств, кроме дружеских. Она всё-таки выросла у меня на глазах, часто бывала во дворце. Отец запланировал наш брак едва ли не до её рождения.

— Тогда… Выходит, Нариде разрыв помолвки, пусть и неофициальной, на руку? — Золотые глаза сверкнули, а на губах заиграла лёгкая мечтательная улыбка. — И сдаётся мне, не ей одной!

— В смысле?

— Ну, если она была влюблена в какого-то тарухана, но считала своим долгом заключить брак с тобой, то теперь… Кому-то очень повезло, ты не находишь?

— Дай Небо, — я сглотнул комок, вставший в горле при виде с искренней радости, озарившей лицо моего чуда. — Ты неподражаема!

— Что?

— Ничего, — я протянул руку и заправил выбившуюся из косы прядь за розовое ушко. — Просто люблю тебя.

— И я тебя, — тихим эхом отозвалась Таша. — Пойдём спать?

— Конечно. Учитывая мой непристойный вид, позволишь отнести себя в кровать?

— Учитывая твой вид — безусловно. И, кстати, он великолепен.

— Кто? — поднимаясь, нахмурился я. — Избранник Нариды? Ты его всё-таки видела?

— Нет, — очаровательно покраснев, любимая приняла мою руку. — Я о твоём виде. Он прекрасен.

— Не вводи меня во искушение, — подхватывая Ташу покраснел уже я. — Тебе нужно как следует выспаться, но ещё пара фраз в таком ключе, и моей сдержанности придёт конец.

— Правда? — обнимая за шею выдохнула любимая ласково. — Обещаешь?

— Предупреждаю, — на миг прикрыв глаза, я вдохнул аромат её волос и титаническим усилием подавил порыв обеспечить Хранительнице отнюдь не сон. — Ты же устала, как я не знаю кто! На ногах уже не стоишь.

— Угу, не стою. Это потому что ты меня держишь.

— Спать! — одной рукой стянув с изящных ступней пыльные туфельки, я поставил Ташу на кровать. — Быстро под одеяло, иначе я за себя не отвечаю!

Оценив

силу собственных желаний и возможность их сдержать, я тяжело вздохнул и покосился на подушки, разбросанные по полу. В данных обстоятельствах разумнее будет лечь отдельно. Иначе ни ей, ни мне отдохнуть так и не удастся, а любимая сегодня совсем измучилась. Если когда-нибудь вернусь в Харрут, запрусь с Ташей на пару лет в восточной башне, замурую вход…

— Хартад, зачем ты перекладываешь подушки? Мне кажется, они и так прекрасно смотрелись.

Я обернулся через плечо. Таша стояла на кровати, изогнув одну бровь и подбоченившись.

— Если я лягу с рядом, отдыха тебе не видать, а ты и так едва на ногах сто…

— Это я уже слышала, — оборвала меня на полуслове любимая. — Но, во-первых, стоять в кровати я и не собираюсь. По крайней мере долго. А во-вторых…

Не отрывая от меня взгляда, Таша расплела косу и тряхнула головой. Тёмные пряди рассыпались по плечам. Дрогнули ресницы, манящие нежные губы чуть приоткрылись… Я нервно сглотнул, с трудом проталкивая сквозь горло обжигающий ком жгучего голода. Прижать любимую к себе, почувствовать под пальцами шелковистую кожу, ощутить вкус её дыхания и…

— Таша, пожалуйста… не надо. Я…тебе…

Одно нарочито плавное движение, и платье стекло по нежному телу на пол.

— Хартад, иди ко мне, — тихий шёпот, и все мои благие намерения сгинули в никуда.

Глава 6 Утро с огоньком

Таша

Открыв глаза, я улыбнулась. Вроде и поспала-то жалких пару часов, а чувствую себя отдохнувшей и полной сил. Может, Нашкар постарался? Или это от того, что под щекой ровно бьётся сердце любимого, а его рука бережно и крепко прижимает меня к широкой груди?

Не знаю, но какая разница, если так хорошо и уютно? И удобно, кстати! Просто непостижимо, насколько комфортно спать вот так, обвивая собой зеленоглазого принца! С каждым вдохом наполняя лёгкие тонким запахом его кожи, касаясь его рук, груди, бедра и… всего Хартада, в общем. Люблю его.

Я улыбнулась и снова прикрыла глаза, но сон не шёл. Захотелось растормошить тарухана и потребовать «продолжения банкета». Просто так, чтобы убедиться в реальности слепящего счастья.

Вчера, как ни пытался тарухан проявить никому не нужное благородство, заснули мы лишь под утро. Какой сон, когда он рядом? Тем более, когда сложно после всего вот так сразу поверить, что страхи и сомнения оказались лживыми. Сломанные радужные крылья, ледяная стужа в душе и боль до беззвучного крика… А что лучше огня растопит лёд? Только лава, бегущая по венам.

Нет, я оценила порыв любимого — приятно, когда о тебе так заботятся. Кто бы спорил? В конце концов, я и вправду жутко устала, но стоило зеленоглазому принцу со стоном накрыть мои губы поцелуем, всю усталость как рукой сняло.

Я так соскучилась по горячим рукам и жадным объятиям Хартада, будто и не было прошлой ночи, когда плавились в одном пламени… Зато теперь я точно знала — плавлюсь наяву! Знала и превращалась в сотни белых язычков огня, льнущих к любимому… Горела в коконе нашего желания, своего восторга, его нежности.