Ралли
Шрифт:
— Когда мне исполнилось шестнадцать. Я приехала сюда на велосипеде после школы в свой день рождения, чтобы заполнить заявление. На следующий день приступила к работе.
— Я удивлен, что так много людей не знают об этом месте.
Фэй вздохнула.
— Да. В последнее время здесь не так многолюдно. Я расклеила несколько листовок по кампусу, просто чтобы посмотреть, смогу ли вызвать интерес.
Может быть, я мог бы чем-то помочь. Если бы ребята из команды знали об этих блинчиках или чизбургерах, они бы
Я с удовольствием расскажу о «У Долли» в конце этого года. Только не сейчас. Я не хотел наступать ей на пятки. А пока закусочная «У Долли» была моей. Нашей. Это было единственное место, где, казалось, мы могли скрыться от всего мира. Моего мира.
Мира футбола, товарищей по команде, осуждения и бывших девушек.
— О том, что ты услышала от Холзи, — сказал я.
— Тебе не нужно ничего объяснять.
— Да, но я хочу. — Я отложил вилку, ожидая, пока она сделает то же самое. — Я не изменял.
Я беспокоился не о своей репутации. Я беспокоился о репутации Фэй. Не хотел, чтобы люди так о ней думали.
— Я никогда не думала об этом Раш.
— Спасибо. — Это была вера, которой я, вероятно, не заслуживал, но я бы принял ее. — Кстати, на следующую домашнюю игру приедут мои родители. Я бы хотел рассказать им… об этом.
Ее плечи сами собой опустились, но она кивнула.
— Хорошо.
— Ты уверена?
— Да. — Она кивнула. — Мне нужно сказать Глории, но я пока не совсем уверена, как это сделать. Если ты не возражаешь дать мне немного времени, чтобы разобраться с этим, я была бы признательна.
— Бери столько времени, сколько тебе нужно.
Может быть, когда люди в нашей жизни узнают о беременности, нам будет легче справиться с этим. Легче думать об этом. Но я не собирался торопить ее с разговором с сестрой.
Когда мы покончили с едой, Фэй выскользнула из кабинки, чтобы вымыть посуду, а когда вернулась, собрала свои вещи и уложила их в рюкзак.
— Закончила заниматься? — спросил я.
Ее прелестные губки приоткрылись в зевке.
— Думаю, да. Я просто очень устаю в последнее время.
— Но ведь все в порядке, правда? — Усталость была нормальной? Было ли что-то не так? Может быть, она слишком много работала в дополнение к учебе.
Я встал со своего места и, прежде чем она успела меня остановить, схватил ее рюкзак с противоположной скамьи и перекинул его через плечо.
— Я могу сама нести свой рюкзак. — Она встала и потянулась, чтобы забрать его обратно, но я подвинулся так, что ремень оказался вне досягаемости.
— Я сам.
Губы Фэй сжались в тонкую линию, когда она поняла, что я не собираюсь уступать.
— Мне нужно попрощаться с Дасти.
— Я подожду.
Она не закатила глаза. Я не мог припомнить случая, чтобы видел, как она закатывает глаза. Но
Я убрал сборник в сумку, зная, что мне не поздоровится, если я его где-нибудь забуду. Тренерам не очень нравилось, когда мы выносили его из тренировочного зала, но я попросил тренера Эллиса сделать исключение. С рюкзаками на каждом плече я направился к двери, ожидая, пока Фэй не появилась с белыми контейнерами для еды на вынос.
— Еще блинчики? — спросил я.
Ее губы скривились.
— Лазанья.
Которая готовилась с соусом маринара.
— Это любимое блюдо Дасти. Она готовит его раз в месяц в качестве специального блюда, — она понизила голос и оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что мы одни. — У меня не хватает духу сказать ей, что мне это не нравится.
— Но она же знает, что ты не любишь соусы, верно?
Она пожала плечами.
Что означало «нет».
Если бы мне пришлось угадывать, Фэй принесет эту лазанью домой и, наверное, проглотит ее, просто потому, что Дасти она нравилась и она отдала ее ей.
— Я люблю лазанью. — Я распахнул дверь, чтобы она вышла на улицу и обошла закусочную в поисках своего «Эксплорера», припаркованного на заднем дворе. — И ем по крайней мере пять раз в день. Просто говорю.
Она застенчиво улыбнулась мне, и когда я потянулся, чтобы взять у нее из рук контейнер с едой на вынос, она не стала забирать его обратно.
— Спасибо.
— Скажи мне, что ты любишь, кроме блинчиков.
— Куриные полоски. Картофельное пюре.
— Без подливки.
— Определенно нет.
— Сливочное масло?
— Я люблю сливочное масло.
— Джем?
— Только не малиновый. Косточки застревают у меня в зубах.
Я ухмыльнулся, протягивая свободную руку, чтобы открыть дверцу ее машины. Затем я потянулся мимо нее, чтобы бросить ее рюкзак на пассажирское сиденье.
— Никакой малины. Принято к сведению.
Она заправила прядь волос за ухо, подставляя щеку угасающему вечернему свету.
Скоро должны были наступить сумерки, но солнце все еще выглядывало из-за горного горизонта, заливая стоянку золотыми лучами. Свет подчеркивал медные пряди в ее волосах, заставляя их мерцать.
Боже, она была прекрасна. Невозможно было не смотреть на нее. Мой взгляд блуждал по ее лицу, от румянца на щеках до веснушек, рассыпанных по переносице.
Я двигался инстинктивно, прежде чем мой мозг осознал, что я делаю, и остановил меня. Мои губы коснулись гладкой кожи ее щеки, всего в дюйме от уголка рта.
Она резко вдохнула, в этом звуке было удивление, а не ужас.
— Что это было?
— Я не знаю, — признался я. И мне не было жаль.
Она покачала головой, прикусив нижнюю губу. Ее взгляд упал на мою рубашку, тупо уставившись на серый хлопок.