РАМ-РАМ

Костин Сергей

Версия с наркодельцами, которые хотели оказать давление на адвоката, была правдоподобной. Могла Барбара подозревать, что дело совсем не в этом? Ляхов не пальцем был сделан, но и она на дуру не похожа.

— А кто мог бы вас здесь искать? — спросил я, как если бы и не слышал про дело с наркотиками.

Барбара посмотрела на меня.

— Те, кто потом все-таки убили Романа. Или, например, вы. Это, надеюсь, не одно и то же? Хотя мне наплевать.

Я посмотрел на нее. В глазах у Барбары была такая боль,

что я снова уткнулся себе под ноги.

— Вы не знаете, как это — ждать, каждую минуту боясь узнать худшее, — продолжала она. — Провести так два часа — все равно, что побывать в аду. А я жила так последние две недели.

Барбара вдруг резко повернулась и побежала вверх, к ступеням заброшенного храма Четырехрукого Вишну. Поколебавшись, я вскарабкался за нею вслед и заглянул в проем двери, обложенный почерневшим камнем. Барбара прислонилась головой к стене и плакала, пряча лицо в ладонях. Я вернулся к лестнице и сел на ступеньку.

Барбара появилась минут через пятнадцать. Глаза у нее покраснели, на нижнем веке потекла тушь. Она села рядом со мной на ступеньку и натянула платье на колени.

— Вы ведь не частный детектив? — скорее утвердительно сказала она.

— Нет.

Я задумался. Хотя какого черта!

— Я его старый друг.

Барбара по-новому посмотрела на меня. Мог ей сказать что-то такой осторожный человек, как Ромка? Вряд ли!

— То, чем он занимался, было не вполне законно?

Я вздохнул. Ромка-то вряд ли проговорился, но умом и женской интуицией Барбара явно обделена не была.

— Как вам сказать? Законно, но только для одной страны.

— Я так и думала. Я еще в Ганновере поняла, что с ним не чисто. И здесь, в Индии, если бы все, что он мне рассказал, было правдой, Роман не стал бы прятать меня в этой деревне. Он бы тут же отправил меня домой, а до первого рейса поместил бы под охрану полиции, — Барбара подняла на меня взгляд. — Тогда вы должны догадываться, кто на самом деле за ним охотился?

— Боюсь, я действительно сказал вам уже слишком много.

Что было чистейшей правдой. Эсквайр вряд ли одобрил бы этот мой способ сбора информации.

— Вам придется мне сказать.

Это была не просьба, но и не приказ. Просто констатация.

— Это почему?

— Потому что сейчас я как раз раздумываю, могу ли я отдать вам то, что оставил Роман.

Вот так!

— Тогда, боюсь, вы мне это не отдадите, — вздохнул я. — Потому что я действительно не знаю! Я приехал сюда, чтобы узнать, но пока еще топчусь на месте. Но, наверное, то, что он вам оставил, могло бы мне помочь.

А что, я должен был сказать ей про сикха-ювелира, выстрелы в Амбере, погоню на дороге?

— А как мне быть уверенной, что я отдаю это в правильные руки? — спросила Барбара.

Я пожал плечами.

— Как я могу вам в этом помочь?

Барбара

задумалась.

— Как зовут его жену?

— Лина.

Барбара кивнула.

— А его самых близких друзей?

Та-ак! А если эта Барбара — совсем не случайная птица?

— Я не знаком с его друзьями в Германии, — осторожно сказал я.

— Его самые близкие друзья остались в Москве, — уточнила Барбара.

Ну, была — не была! Хотя Ромка ведь эмигрировал официально, так что его друзья там и могли оставаться.

— Одного звали Алексей…

— Лешка. Он говорил: Лешка, — поправила меня Барбара. — А второго?

— А второго — Пако, — рискнул я.

Ромка, как и Лешка, ведь не знал моего настоящего имени. На Балашихинской даче мы уже жили под новыми именами. Я был Пако, а Рита — Розой.

Барбара кивнула.

— Вы Лешка или Пако? Пако — да ведь?

— Да. Только пусть это будет нашей тайной.

Барбара кивнула. Не много ли тайн на одну женщину?

— Мне кажется, будет лучше, если кто-то из нас — моя жена или я — проводит вас до аэропорта, — предложил я.

— Нет, что вы!

— Мне действительно так было бы спокойнее!

— Пако, — сказала Барбара, и я вздрогнул: так меня в этой поездке еще никто не называл, — Пако, подумайте сами! Если бы те люди меня обнаружили, они бы давно уже проделали все здесь! А в Дели? — Она вздохнула. — Мой муж прилетел туда вчера вечером. Он встретит меня на автовокзале.

Мы поднялись на ноги.

— У вас вот здесь тушь потекла, — показал я.

Барбара достала платочек и, послюнив, размазала пятно. Я взял платочек у нее из руки и аккуратно стер черные разводы. Барбара послушно стояла, пока я не закончил.

Мы медленно дошли до отеля. Барбара, в сущности, не знала больше того, что уже успела мне рассказать. Она была замужем, потом у нее начался роман с коллегой. Она хотела развестись, чтобы Ляхов мог приходить к ней, когда сможет, но тот ее образумил. Потом он уехал в Израиль, и потом вот — через столько лет — позвал повидаться с ним в Индии. Барбара наплела мужу, что ей нужно сменить обстановку, и уехала на неделю. Теперь уже прошло три, ганноверский муж стоял на рогах от беспокойства и, не выдержав, прилетел.

— Уже сегодня вечером я буду дома, — разговаривая скорее сама с собой, сказала Барбара. — Этот мир — мир иллюзии! Это все мне приснилось.

Мы дошли до нашего гостевого дома. Жизнь здесь шла полным ходом. Один из неизбежных мальчиков мокрой шваброй тер напольные плиты. У парапета террасы завтракало — судя по майке мужчины со скачущим кенгуру — австралийское семейство с детьми.

Я устроился за соседним столиком и попросил двойной виски, безо льда. И мальчик-официант, и австралийское семейство удивленно посмотрели на меня.