Рама Явленный
Шрифт:
«Кто-то за нами весьма пристально наблюдает, — думала Николь. Ей представился Орел, и она поняла, что занята беспочвенными фантазиями. — Кто же еще? Лишь романе и интеллект Узла обладают достаточной информацией…»
Размышления ее нарушил звук, раздавшийся за спиной. Николь повернулась и увидела Макса Паккетта, приближающегося с другой стороны палаты.
— И тебе тоже сегодня не спится? — сказал он, подходя ближе.
Николь покачала головой.
— Последние несколько ночей мне все время снятся скверные сны.
— А я все волнуюсь… — проговорил
«А как-то там Элли? — подумала Николь, ощутив сильную тревогу. — Хорошо ли ей с октопауками? Или же догадка Макса верна? Неужели мы с Ричардом лишь обманываем себя, предполагая, что эти инопланетные создания не намереваются причинить нам зло?»
— Не могу я сидеть здесь и дожидаться. Я должен что-то сделать, чтобы помочь Эпонине… Хотя бы для очистки совести.
— Но что ты можешь сделать, Макс? — спросила Николь, чуть помедлив.
— С внешним миром нас теперь связывает только этот поганый вагон, — ответил Макс. — В следующий раз, когда он доставит нам пищу и воду — сегодня или завтра, — я собираюсь забраться внутрь и остаться там. И когда вагончик отправится отсюда, я поеду — куда бы он меня ни завез. А там попытаюсь найти первого октопаука и дам ему поймать себя.
Николь увидела отчаяние на лице своего друга.
— Макс, ты цепляешься за соломинку, — проговорила она негромко. — Ты не встретишь октопауков, если только они этого не захотят… Кроме того, ты нам нужен…
— Ни хрена, Николь, зачем я тут? — Макс возвысил голос. — Здесь абсолютно нечего делать, — только разговаривать друг с другом и играть с детьми. В вашем подземелье можно было хотя бы выйти и погулять по темному Нью-Йорку… Возможно, Эпонины и Элли больше нет… или же они мечтают о смерти… пора нам кое-что предпринять…
Вдалеке в тоннеле замигали огни.
— Ну вот и они, — сказал Макс. — Сейчас соберусь и помогу тебе с разгрузкой. — Он побежал к своей спальне.
Николь осталась, чтобы поглядеть на приближающийся вагон. Как всегда, перед ним в тоннеле зажигались огни. Через несколько минут вагончик неторопливо вполз в прорезь в кольцевом полу комнаты и остановился. Когда его двери открылись, Николь вошла внутрь, чтобы обследовать привезенное.
Помимо четырех больших кувшинов с водой, в вагончике оказался обычный набор свежих продуктов, которые люди уже научились ценить; кроме них, прислали большой тюбик с вязкой субстанцией, напоминавшей смесь меда и апельсинового сока. «Но где же они выращивают все это?» — спрашивала себя Николь, наверное, в сотый раз, после того как приступила к разгрузке. Она вспомнила многочисленные семейные споры. В конце концов все пришли к заключению, что в Южном полуцилиндре наверняка устроены сельскохозяйственные угодья. Куда большие разногласия вызвал вопрос о том, кто кормит их. Ричард не сомневался, что заботятся о людях сами октопауки, поскольку любые припасы должны были идти транзитом
«Зачем же октопаукам становиться нашими благодетелями? — гадала Николь.
— Я согласна с Максом: похищение Эпонины и Элли никак не совместимо с такой заботой… Или мы все-таки имеем дело с кем-то другим, решившим защитить нас?» Невзирая на смешки Ричарда, Николь отчасти надеялась, что здесь действительно обитает какой-то радужный народ, по уровню развития превосходящий октопауков и почему-то заинтересованный в сохранении жизни уязвимых людей, а посему приказавший этим инопланетным созданиям кормить своих пленников.
В грузе, доставленном в вагоне подземки, всегда находился какой-нибудь сюрприз. На этот раз в его задней части обнаружилось шесть шаров разной величины, окрашенных в яркие цвета.
— Смотри-ка, Макс, — сказала Николь. Фермер уже вернулся со своим рюкзаком и принялся помогать ей с разгрузкой. — Они даже прислали мячи детям.
— Чудесно, — ехидно проговорил Макс. — Теперь начнутся детские ссоры из-за каждого мячика.
Когда они разгрузили вагон, Макс забрался внутрь и уселся на полу.
— Сколько же ты будешь ждать? — спросила Николь.
— Сколько потребуется, — мрачно ответил Макс.
— А ты не обсуждал эту идею с кем-нибудь из наших? — поинтересовалась Николь.
— Какого черта, конечно нет. С какой стати?… У нас здесь не демократия. — Макс наклонился вперед. — Извини, Николь, но я сыт всем по горло: Эпонины нет уже месяц, сигареты кончились, я вот-вот взорвусь. — Он выдавил улыбку. — Когда доходило до такого, Клайд с Виноной всегда говаривали мне, что я, мол, на ежа уселся.
— Ну, ладно, Макс, — проговорила Николь чуть погодя. Она коротко обняла его на прощание. — Надеюсь, с тобой все будет в порядке, куда бы тебя не занесло.
Однако вагон оставался на месте, и Макс упрямо отказывался покинуть его, даже в уборную не ходил.
Друзья приносили Максу еду, воду и все прочее, чтобы не пачкать вагончик. Между тем к исходу третьего дня сидения пища начала заканчиваться.
— Придется переговорить с Максом, — обратился Роберт к взрослым, после того как дети уснули. — Понятно, вагон не стронется с места, пока он будет торчать внутри.
— Я хочу переговорить с ним завтра утром, — отозвалась Николь.
— Но еда кончается сейчас, — сказал Роберт. — И мы не знаем, сколько еще потребуется…
— Можно разделить остаток на рационы, — перебил его Ричард, — и продержаться еще хотя бы два дня… Видишь ли, Роберт, все мы устали и нервничаем… словом, лучше переговорить с Максом, хорошо выспавшись.
— Что будем делать, если Макс не захочет оставлять вагон? — спросил Ричард у Николь, когда они остались одни.