Ранчо
Шрифт:
– Хочешь, я и тебе сварю кофе? Тут есть и чай. Может, чаю?
Зоя отказалась от чая и налила себе полную чашку кофе.
– Таня еще не встала? – спросила она. Обе усмехнулись. – Сдается, кое-что остается по-прежнему.
Мэри Стюарт серьезно посмотрела на старую подругу. Они провели врозь столько времени!
– Это точно. Я очень рада, что приехала. – Она заглянула Зое в глаза.
– И я рада, Стью. Жаль, что была тогда так глупа. Жаль, что мы с тобой полжизни проиграли в молчанку. Хорошо, хоть теперь этому конец. Вот ужас, если бы мы так и не помирились! – Ссора давно
– Представляешь, какая хитрость? – Мэри Стюарт радостно, улыбнулась. – За всю дорогу и словечком не обмолвилась! Правда, у меня были основания что-то заподозрить. До того как я дала согласие приехать, она дважды произнесла мы, ее секретарша тоже, кажется, болтала о них и трех заказанных комнатах. Я подумала, что речь о детях. Мне и в голову не могло прийти, что она еще кого-то пригласила. Все сложилось очень удачно: Алиса отменила наше с ней путешествие, и мне все равно нечем было заняться.
– Для меня это тоже дар свыше. – Зоя вспомнила встающее среди горных вершин солнце и звучавший в те же секунды рассказ Сэма о кончине Квинна Моррисона. Сидя вместе с Мэри Стюарт в кухонном алькове и попивая кофе, она рассказала ей о звонке Сэма.
– Трудно сохранять присутствие духа, занимаясь таким делом, – тихо произнесла Мэри Стюарт. – Я восхищена тобой. Но ведь ты знаешь, что обречена на проигрыш. – Она вспомнила, как ужасно все было, когда не стало Тодда! Повторять то же самое изо дня в день?.. С другой стороны, она лишилась сына, а здесь речь шла о пациентах.
– Иногда удается одерживать победы – временные. И как ни странно, чаще всего это вовсе не тоскливо. Я привыкла праздновать маленькие победы, научилась решимости и воле к выигрышу. Иногда, конечно, приходится терпеть поражение. – Зоя много раз оказывалась побежденной, но это было неизбежно. Порой причиной поражения становились обстоятельства, иногда – настрой самого больного и его близких. Иногда точку ставило время, как в случае с Квинном Моррисоном. Больше всего она ненавидела терять детей и молодых людей-, которым еще бы жить и жить, учиться, дарить себя другим. К таким она относила и саму себя. Впрочем, с собственной участью она еще не успела примириться.
– Ты счастливица – давно встала на верный путь. – Мэри Стюарт по-хорошему завидовала подруге и наслаждалась ее обществом. Сейчас им очень легко понять, почему они так крепко дружили. Ссора совершенно забылась. Откровенность и доброта смели все преграды. – Я активно занимаюсь благотворительностью, заседаю в комитетах и так далее, но все равно мечтаю о конкретной, постоянной работе. И не знаю, чем заняться. Всю жизнь я была только женой и матерью своих детей.
– Тоже недурно, – ответила Зоя с улыбкой. Только сейчас она поняла, как ей не хватало подруги. Ее жизнь несвоевременно стана клониться к закату, и это подсказало, до чего необходимы друзья. Прежде она воображала,
– Что ж, в таком случае я уволена с прежнего места. – Мэри Стюарт поставила чашку на стол. – Тодда не стало, Алиса выросла, Биллу я больше не жена. Просто мы продолжаем проживать по одному адресу, и мое имя значится в его налоговой декларации. Я вдруг почувствовала себя совсем ненужной.
– Ничего подобного. Просто пришло время сняться с насиженного места.
Она права, конечно, но проблема в том, куда податься. Именно этому и были посвящены все мысли Мэри Стюарт.
– Я все ломаю голову, чем заняться, где жить, что сказать Биллу, когда он вернется. Правда, сейчас у меня нет желания с ним разговаривать, он тоже не хочет говорить со мной, Почти мне не звонит. Возможно, переживает то же самое, что и я, но не хочет в этом признаваться. Наверное, тоже понимает, что к старому возврата нет.
– А ты возьми и спроси его. – Зоя посмотрела на часы. – Когда соизволит подняться Таня? Когда завтрак? – спросила она у Мэри Стюарт.
– Кажется, в восемь. – Часы уже показывали семь тридцать. Им еще предстояло одеться. Мэри Стюарт испытующе взглянула на подругу. – Собираешься уехать? – ласково осведомилась она.
Зоя долго молчала, потом покачала головой.
– Я останусь, если ты меня не выгонишь. Решать тебе: ты преодолела наибольшее расстояние. Если, кому-то придется уехать, пусть это буду я.
– Я хочу, чтобы ты осталась, Зоя, – ответила Мэри Стюарт с улыбкой. – Сама я тоже никуда не денусь. Давай махнем рукой на старое. Мы обе любили Элли. Её все любили. Она хотела бы, чтобы мы были вместе. Она больше всех нас умела любить, отдавала себя другим без остатка. У нее разорвалось бы сердце, если бы она узнала, что из-за нее мы с тобой не разговаривали двадцать один год.
Зоя хмурилась, обдумывая услышанное.
– Она этого заслужила, так жестоко с нами поступив! Я потому тогда на тебя и взъелась, что обезумела от потери и не нашла другого способа, чтобы разрядиться.
– Я прошла через то же самое, когда не стало Тодда. Первые полгода на всех злилась: на Алису, ее подруг, саму себя, служанку, собаку, Билла. Билл так и не перестал злиться, Боюсь, он таким и останется.
– Может, он просто попал в порочный круг? Со мной было то же самое. Я долго сходила с ума, а когда очнулась, тебя уже не было рядом. Все мы разбрелись. Ты вышла замуж за Билла, я поступила на медицинский факультет. Проще было пустить события на самотек. Напрасно я так сделала. Может, и с Биллом так же?
В ее словах был смысл. Мэри Стюарт кивнула.
– Кажется, он уже давно выскользнул в дверь, а я и не заметила. – Она улыбнулась и, взглянув на часы, спохватилась. Было уже без двадцати восемь – время готовиться к завтраку. – Может, растолкаем нашу спящую красавицу?
Они засмеялись, на цыпочках прокрались в Танину спальню и залезли на ее огромную кровать с двух сторон. На ней была атласная ночная рубашка, глаза закрывала специальная повязка. Когда они растолкали ее, она повела себя как мертвец, пробужденный от вечного сна.