Рандеву с Валтасаром
Шрифт:
Но тот, похоже, ничего не подозревал. Он безмятежно улыбался, глядя на Дронго и Пацоху. Разговор шел на английском, на котором Шпрингер говорил с характерным немецким акцентом.
— Вы жили с Темелисом на одном этаже в Мадриде, — напомнил Дронго. — Он к вам заходил вечером?
— Кажется, да, — кивнул Шпрингер, — но я уже лежал в постели, когда он ко мне зашел. Хотя нет, Темелис постучал и спросил, нет ли у меня штопора. Я ответил, что нет. И послал его к Альваро, у которого был нож со штопором. Поэтому я с Темелисом в ту ночь не виделся, мы только говорили через
— А почему вы ему не открыли дверь? — спросил Пацоха.
— Я уже был раздет, — пояснил Стефан.
— Возьмите вашу пуговицу. — сказал Дронго, возвращая ее хозяину.
Когда Шпрингер забрал пуговицу и отошел от них, Пацоха несколько насмешливо спросил:
— Наш комиссар Мегрэ опять ошибся. Пуговица не имела отношения к убийству?
— Боюсь, что имела, — серьезно ответил Дронго и, вспомнив о словах Лекки, крикнул уходившему Шпрингеру: — Какой сюрприз вы сегодня готовите?
— Вам уже сказали? — обернулся к нему Стефан. — Только не говорите Никколе. Сегодня у него день рождения, и мы хотим вечером отпраздновать его в ресторане отеля, в котором остановимся.
— Поздравляю, — пробормотал Дронго, стараясь не смотреть на ухмыляющегося Яцека.
Он повернулся и пошел в вагон, где находились российские писатели. Дронго еще не успел войти в купе, когда поезд начал тормозить: приближалась граница. Неожиданно Дронго почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся. Мехмед Селимович, проходивший по вагону, снял очки и кивнул Дронго. Тот кивнул ему в ответ.
Пограничный контроль на границе «Экспресс» прошел довольно быстро. И немецкие, и польские пограничники имели соответствующие инструкции относительно этого состава и его пассажиров.
Когда поезд медленно пересек границу с Польшей, в купе заглянул Яцек Пацоха и позвал Дронго в коридор.
— Нас было двадцать два человека в вагоне-ресторане, — зашептал Пацоха, — шесть женщин мы убираем. Литовцы были все время вместе, я узнавал. Нас с тобой тоже убираю — мы никуда не выходили из вагона-ресторана. Четверо испанцев вместе вернулись в купе и не выходили из него до того, как поезд затормозил.
— Выходили, — перебил его Дронго, — Карлос пошел первым.
— Карлос? — пробормотал Пацоха. — Хорошо, пусть будет Карлос Казарес. Значит, он первый. Кто еще?
— Остается десять человек, — посчитал Дронго, — трое югославов и трое украинцев, Стефан Шпрингер, Альваро Бискарги, Георгий Мдивани и Павел Борисов.
— Вместе с Казаресом одиннадцать, — подвел итог Яцек. — Кто из них убийца? Или убийцы среди них нет? Может, он случайно наткнулся на Темелиса?
— Ты веришь в подобные случайности? — спросил Дронго. — Напрасно ты так мучаешься. Убийца, абсолютно точно, один из этой «футбольной команды». Но меня волнует не убийца, а его возможный помощник.
— Какой помощник? Тебе опять мерещится Густафсон?
— Никто мне не мерещится. Но кто-то украл щетку с ручкой. И кто-то должен был привести Темелиса в тамбур в нужный момент. В случайности я не верю, они слишком невероятны, чтобы в них поверить. Я привык оперировать конкретными доказательствами, Яцек. Поэтому не будем
— Посмотрим, — кивнул Пацоха.
В этот момент в вагоне появились Георгий Мдивани и Важа Бугадзе. Георгий, обязательный, как настоящий дворянин, пришел за Дронго, чтобы пригласить его в бар. Отказаться было невозможно. Втроем они прошли в вагон-ресторан и заказали сразу литровую бутылку текилы. Важа, выпив две рюмки, вежливо отказался и довольно быстро ушел. Оставшись вдвоем, Дронго и его мощный напарник выпили литровую бутыль, заедая ее тремя лимонами. Затем заказали еще пол-литровую бутылку. Бармен, испуганно смотревший на двух гигантов, которые молча и серьезно потребляли золотую текилу в таких количествах, быстро достал еще два лимона и нарезал их на ровные дольки.
Пока они опустошали бутылку, Дронго выяснил, что в тот момент, когда Георгий, вернувшись из ресторана в купе, начал искать свою записную книжку, поезд резко остановился.
— Хорошо, что меня удержал Важа, иначе я бы упал на него, — рассказывал Георгий.
— Значит, вы были в момент остановки поезда в своем куце? — уточнил Дронго.
— Конечно, — кивнул Георгий. — Я как раз в это время позвонил своим детям в Тбилиси. Знаете, как я скучаю без детей. Не могу даже передать словами. Не думал, что поездка будет для меня таким тяжелым испытанием.
Дронго видел, что в вагон-ресторан уже во второй раз заглянул Джеймс Планнинг, с удивленным видом наблюдая, как они пьют текилу. Он видел и Хоромина, который устроился за дальним столиком и пил пиво вместе с Зораном Анджевским, обмениваясь с ним редкими репликами. Дронго замечал все вокруг, он пил не пьянея. Лишь когда они закончили вторую бутылку, он почувствовал неприятную тяжесть в голове, но, как ни странно, сохранил ясность мысли. «Очевидно, сказывается мое ранение, — подумал Дронго. — Может, внутри соскочил какой-то рычажок, и мне теперь трудно отключаться даже после такого количества спиртного».
К нему подошел Пацоха.
— Сейчас звонили из Варшавы, — негромко сообщил он, — спрашивали мое мнение. Я рекомендовал отменить встречу нашей группы с президентом Квасьневским. Мы не имеем права так рисковать. В нашем поезде есть наемный убийца или маньяк, и я не хочу вести его на встречу с президентом.
— Напрасно, — сказал Дронго. — Думаю, что мы решим все наши проблемы до того, как прибудем в Варшаву.
Он поднялся и, с удивлением заметив, что его несколько покачивает, пошел к выходу. Георгий двинулся следом.
— Давай споем, — предложил Мдивани, когда они вышли из бара.
— Я не умею петь по-грузински, но могу подпевать, — согласился Дронго.
— Найдем наших и тогда споем, — решил Георгий.
Они, наконец, дошли до его купе. Георгий ввалился в него и осторожно сел. В купе было двое: Вотанова, читавшая книгу Юрия Семуховича, и Микола, листавший какой-то журнал.
— Никого из наших нет, — удивился Георгий.
Вотанова отвлеклась от книги, взглянув на пришедших:
— Вы поменяли ремень?