Ранее известная как Америка
Шрифт:
Даже город Лилиан [47] , наша первая остановка в пути, очень походил на Кранч 407: трущобы, притулившиеся друг к другу, а за ними сеть уродливых очистных сооружений, водонапорных башен и центров переработки мусора. Пассажиры садились, пассажиры сходили. Груз был выгружен. Козел задрожал и побежал срать на улице, предварительно прожужжав нам уши о том, какое это свинство делать туалеты в помещениях [48] .
Со своего места я следил, как он носился вокруг платформы, поглощал старые обертки от «Синглс™» и привлекал взгляды почти всех вокруг. Было странно думать, что то же самое животное, которое употребляло в пищу синтетический пластик и горсти битого стекла, было носителем одного из самых сложно устроенных мозгов на континенте (ну, по крайней мере, носителем его части).
47
В
48
Аналогичный довод Фронта освобождения андроидов и всех его сторонников заверяет, что люди не могут считаться превосходящими искусственно созданные существа ввиду колоссальной неэффективности их материальных тел и необходимости исторгать из себя отходы, выделяя их через разного рода отверстия.
Вскоре веселый автоматизированный голос стал напевать, что мы покинем станцию через три минуты. Козел по-прежнему сидел на корточках рядом с двухмерным рекламным щитом; изначальный текст на нем выцвел, теперь он был обклеен множеством знаков частной собственности.
Я встал, чтобы поторопить его. Бифф не сдвинулся с места, когда я обходил гору его коленей, но Роджер и вся его носовая поросль последовали за мной в проход.
– У меня приказ, – это все, что он сказал, когда я на него взглянул.
Я как раз проходил мимо туалета, когда услышал приглушенный крик из соседнего купе. Я обернулся, но не смог ни черта разглядеть за грязными дверями, которые разделяли купе. Секунду спустя по проходу пронеслись два охранника, едва не сбив меня с ног.
Бифф встал, взвалив на плечо свой автомат Калашникова. Роджер прикрыл меня собой. Резкий механический гудок, похожий на жужжание гигантского комара [49] , вздыбил все волосы на моей шее. Двери открылись со свистом, и через них, маршируя, прошла группа транзитных служащих: сначала краснолицый инженер-человек, затем два робота защиттеха, сжимавшие между собой невысокого испуганного дроида старой модели.
49
Траки использует здесь слово «гигантский» не в качестве прилагательного, а для обозначения видов, латинское название которым было дано в 2067 году – Culicidae gargantuan. Они возникли из амбициозного проекта Содружества по заселению мира или, по крайней мере, Восточного побережья видами животных, исчезнувших во время Великого вымирания.
И не просто дроида. Рамми. Мою Рамми. Половину из моих двух с половиной друзей.
Я бы узнал внешний вид ее схем где угодно.
– Поезд отходит от Лилиана через две минуты, – произнес нежный женский голос, принадлежавший поезду.
– Рамми! – Я двинулся к ней, но тип с носовой порослью остановил меня.
– Траки, ты должен diles que me dijan ir [50] . – Даже для того, кто был оснащен экранами, печатными платами и детекторами движения, она выглядела ужасно. На ее интерфейсе загорелось около ста системных ошибок одновременно. В панике она продолжала переключаться между языковыми предпочтениями. – Скажи им, je n’ai rien fait du mol [51] .
50
«Сказать, чтобы они меня отпустили» – в переводе с фр. яз.
51
«Я ничего не сделала» – в переводе с фр. яз.
– Да заткнись ты. – Инженер повернулся к ней. – Еще раз кашлянешь, и я сотру тебе память.
Я никогда в жизни не слышал, чтобы такими словами бросались так буднично, и вдруг пришел в ярость [52] .
– Эй. Не разговаривай с ней так.
Он враждебно посмотрел на меня.
– Я буду говорить с этой железякой так, как захочу.
– Одна минута до отправления, – объявил нежный женский голос, принадлежавший поезду.
– У тебя что, какой-то глюк? – спросил его я. – Забыл выпить «Витамед™» этим утром?
52
Почти в каждой стране на континенте был принят закон о том, что уничтожение дроида, за исключением случаев самообороны, является преступным деянием. Если истец хотел стереть или уничтожить жесткий диск и восстановить
У инженера было крапчатое лицо человека, пристрастившегося к самопальному алкоголю. – Мой глюк, – ответил он, – состоит в том, что это ведро с нулями и единицами еле тащится, с тех пор как мы покинули землю компании. Мой глюк заключается в том, что у этой железяки нет билета, нет бейджа и нет разрешения на то, чтобы находиться на этом поезде. – Инженер, очевидно, сходил с ума, видя, как ее лапали боты, чей совокупный IQ был не больше, чем у шнурков от ботинок. – Я бы сам тебя стер, если бы мог.
– Скажи это еще раз, ты, жирная куча дерьма, и я вытру пол твоим языком. – Никогда в жизни я не был так зол. Мой кулак налился яростью. Мне казалось, что я отправился в один из тех дней, когда в городе стояла красная дымка; словно мерцание горячей пыли осветило все мое тело. Я никогда никого не бил, кроме как в игре «Мир в огне: апокалипсис» и однажды в реале, когда Джаред настаивал, что хочет узнать, на что это похоже. Но потом я попытался успокоиться и ударить пониже, подальше от его челюсти, и все же я был готов выбить зубы этого парня через нос.
Но Роджер снова оттолкнул меня назад.
– Не лезь в это, – прорычал он, все еще стиснув зубы вокруг своей дурацкой трубки. – Это просто печатная плата.
И вместо инженера я ударил Роджера.
Я ударил его прямо по носу, над шелковистым кустом волос в носу, наконец-то выбив испаритель у него изо рта. Сразу же пошла кровь, много крови. Я ударил его снова, даже не собираясь этого делать, – словно гнев управлял моим кулаком, а не наоборот.
Он отшатнулся назад, врезавшись в инженера, и они вместе повалились в запутанное сплетение своих тел. Инженер выкрикивал ругательства из половины стран континента, остальные пассажиры распластались между сиденьями, а Бифф держался на ногах, хватаясь за пистолеты, как будто хотел застрелить меня, но знал, что не может.
В суматохе роботы защиттеха застыли там, где стояли, и как только они ослабили хватку, Рамми вырвалась на свободу. Ее линзы сверкали отчаянными вспышками фиолетового и синего.
Потом она побежала. Она пронеслась сквозь них, и на дикую секунду, когда Рамми приблизилась, я подумал, что она отшвырнет прочь и меня. Холодная рука сжала мое запястье, и я едва не свалился с ног, когда Рамми потащила меня к двери.
– Что ты делаешь? – Вот тогда я понял, почему некоторые люди так боятся андроидов: в ней было четыреста фунтов экзоскелета из гибкой стали и сплавов, и она совсем нахер взбесилась.
– Тридцать секунд, – весело объявил поезд.
Инженер снова встал на ноги.
– Взять их!
Я повернулся и смог разглядеть, как напряглись вены на его лице; казалось, что каждая из них злилась по отдельности.
– Я хочу, чтобы вы стерли память этой железяке! Я хочу видеть, как горит ее жесткий диск! Я хочу посмотреть, как у этой суки обнулятся все данные!
Бифф бросился через сиденья, пытаясь найти кратчайший путь ко мне. Роджер по-прежнему прижимал ладонь к лицу и кричал что-то, что звучало как «отличная форма для кексов». Я пытался подать им знак, пытался извиниться, сказать: «Это не моя вина, и мы ведь все еще команда, верно, ребята?» – но Рамми дернула меня так сильно, что я едва не потерял равновесие. Двери поезда еще были открыты, и я увидел платформу; по ней сновали первые вечерние тени, и стоящий там козел моргал, глядя на нас с такой растерянностью, на какую способны только козлы.