Раннее

Бушов Сергей

Горин опустился на край обитого синим бархатом дивана. И откинулся на спинку, упиваясь блаженством, проникающим в него сразу через все органы чувств…

Потом вдруг ощутил, что его кто-то легонько тронул за мизинец.

Возле Горина, поджав под себя ноги, сидела белокурая симпатичная девушка ростом сантиметров в пять.

V

На ней было платьице, сшитое из нескольких розовых лепестков. Она смотрела в глаза Горину и что-то шелестела губами. Горин улыбнулся и протянул к ней руку. Она вздрогнула

и сжалась в комок.

– Надо же, – сказал он, – Дюймовочка. Как в сказке.

Она ответила улыбкой – видимо, поняла его слова. И показала пальцем на недоеденное яблоко, которое Горин держал в руке. Горин достал из кармана складной нож, вырезал из яблока маленький конусообразный кусочек и подал Дюймовочке. Та взяла его обеими руками и с кончика начала есть.

Горин смотрел на неё и любовался. Пышные золотистые волосы, тоненькие пальчики, белые босые ножки и живые, блестящие точки-глаза… Дюймовочка оторвалась от яблока и что-то снова сказала – так тихо, что Горин не смог ничего расслышать. Потом выставила большой палец вверх – яблоко ей понравилось.

– Бедняжка, – сказал Горин. – Как же ты тут такая живёшь?

Он подумал, что Дюймовочке яблоко достать ох как трудно, да и кожицу толстую прогрызть…

Горин осторожно коснулся её спины, погладил пальцем. Дюймовочка улыбалась, но чувствовалось, что она боится его – великана, который неожиданно пришёл из чёрного мира.

И Горин вдруг понял – ему не хочется отсюда уходить. Он останется здесь, чтобы кормить Дюймовочку, заботиться о ней, оберегать…

И тут Дюймовочка вскрикнула, выронив яблоко из рук. Она вскочила и побежала к подлокотнику дивана. Горин обернулся. Внизу, глядя на него огромными жёлтыми глазами, сидел зверёк, похожий на крысу и кошку одновременно.

Горин резким движением схватил его за длинное остренькое ухо. Зверёк попытался вырваться, потом рухнул на спину и начал быстро царапать когтями передних лап пальцы Горина. Горин почувствовал омерзение.

От зверька воняло чем-то вроде тухлой рыбы. Шерсть его была мокрой и спутанной.

Горин сжал левый кулак и с силой ударил зверька по голове. Голова хрустнула, и из неё потекла жёлтая жижа. Горин с содроганием вытер руки о кисейное покрывальце на спинке дивана и взглянул на Дюймовочку. Она, пошатываясь, приблизилась и, обхватив руками запястье Горина, прижалась к нему.

Горин обнял её ладонью и почувствовал, как дрожит её маленькое, тёпленькое тельце.

– Ничего, – сказал он, – ничего… Всё прошло, не бойся.

Он огляделся вокруг.

– Домик бы тебе построить…

VI

Горин уже давно потерял счёт времени. Ему было хорошо здесь.

Каждый день начинался с того, что Дюймовочка выходила из своего крохотного домика, который соорудил ей Горин из листьев, лиан и кусочков дерева, говорила Горину "Доброе утро" (а он уже научился разбирать её слова), и они шли гулять. Горин сажал её к себе на плечо, а иногда на голову, и шагал к ручью. Там он снимал Дюймовочку на землю, она раздевалась (при этом Горин неизменно краснел) и входила в воду. Потом начинала мыться и плескаться, в чём Горин тоже принимал

живое участие. Потом давала ему малюсенькую мочалочку и мыльце, и Горин двумя пальцами тёр ей спину.

После всего этого Дюймовочка ела фрукты, пила воду, нюхала цветы, лазала по деревьям (с помощью огромных рук Горина, которые доставляли её на любую желаемую ветку), а потом они возвращались, и Горин, поместив Дюймовочку в домик и приказав не высовывать носа наружу, чтобы чего не случилось, отправлялся на рыбалку или на охоту.

Потом долго и мучительно разводил огонь при помощи трёх палочек и готовил обед.

Вечер был обычно временем всяческой болтовни.

Дюймовочка что-то рассказывала об эльфах, феях и волшебниках, но Горин мало что понимал, а когда спрашивал, как Дюймовочка попала сюда, не получал вразумительного ответа.

Иногда на неё нападала тоска. Дюймовочка долго и печально глядела на Горина, потом, если он её пытался как-то развеселить, вдруг просила оставить её в покое и уходила в домик.

Горин чувствовал за всем этим что-то недоброе, боялся таких периодов её плохого настроения, но никогда не выспрашивал у Дюймовочки об их причине, и она, похоже, была за это ему благодарна.

И вдруг, когда Горин уже привык ко всему этому и не желал ничего иного, случилось…

Утром одного дня, в тот час, когда Дюймовочка обычно вставала, Горин подошёл к её домику и стал ждать. Но ничего не происходило, и дверь домика оставалась закрытой. Горин подумал, что Дюймовочка просто заспалась, но прошёл час, другой…

И тогда он заметил возле окошечка маленький кусочек древесной коры, прислонённый к стене.

Он взял его в руку, повертел и разглядел вдруг процарапанные на нём маленькие буквы. Послание было коротким:

"Я ухожу. Это когда-то должно было случиться. Ты полюбил меня и положил конец заклятию, которым заколдовал меня злой маг Уррен Гой. Ты разрушил чары ценой собственных страданий – должно быть, ты ещё не понимаешь, о чём речь, но поймёшь, когда выглянешь, за дверь. Спасибо тебе за все и попытайся меня понять. Прощай.

Твоя Дюймовочка".

Горин ничего не понял. Он метнулся к двери. Она была приоткрыта ровно настолько, чтобы Дюймовочка могла выскользнуть через щель. Горин распахнул дверь. У него перехватило дыхание. Внизу, едва доходя ему до пояса, колыхалось зелёное море леса. В нескольких шагах впереди виднелся игрушечный город. Дом Дюймовочки вырос. Вырос вместе со всем, что было внутри.

Горин бросился вперёд, ломая палочки-деревья, и увидел, как испуганные люди на узенькой серой дороге бегут прочь. Машины сталкивались, раздавался чей-то тоненький визг…

Горин схватился рукой за лоб и кинулся в дом…

Он рыдал, сжав в руке кусочек коры с посланием Дюймовочки. Он вдруг вскакивал и начинал рвать занавеси, лианы, сокрушать ветви деревьев. Мир снова стал враждебным ему. Единственное существо, которое было ему дорого, его предало.

И он хотел бежать по миру, крушить города и топтать людей, разбрасывать камни и ломать мачты ЛЭП.

Но он этого не сделал. Он просто почувствовал себя жалким, никчёмным и непомерно большим для этого хрупкого мира.