Раннее
Шрифт:
Ну да, за лошадьми. Почему какой-то несчастный Чарли Зайцман должен волновать собаку сильнее, чем стадо толстых, вкусных лошадей?
Чарли подполз к краю и встал. Собака стояла в двадцати метрах от него и смотрела в его сторону. Её грязно-белая шерсть свисала с брюха и морды неровными клочьями, а кое-где виднелась оголённая синюшная кожа. Собака стояла неподвижно, как зловещее изваяние, опираясь на толстые лапы, похожие на кривые волосатые столбы. Её голову, зависшую на высоте метров трёх, венчала серая облезлая грива, а в ушах блестели серьги с огромными
Собака начала двигаться к нему. Это происходило медленно – она, видимо, путалась в своих четырёх лапах, и ей приходилось долго думать, какую переставлять. Чарли попятился и, споткнувшись о какой-то ящик, опрокинулся навзничь. Голова со звоном ударилась о консервную банку.
"В прошлый раз я от этого проснулся" – вспомнил Чарли и приготовился очутиться у себя дома, в комнате, с пультом в руке. Но, как это ни странно, он продолжал находиться в яме, а консервные банки никак не хотели превращаться в драное кресло.
Чарли попробовал приподняться. Раскатившиеся по банкам позвонки захрустели и испустили мощную волну боли по всему телу. Он встал, и, покачиваясь, повернулся в сторону собаки.
Их морды встретились лицом к лицу. И пока Чарли соображал, чьё лицо – морда, пасть собаки раскрылась и вцепилась зубами в его шею. Чарли почувствовал, как его ноги отрываются от земли, и он взмывает в воздух. Собака на мгновение ослабила челюсти, а затем снова стиснула их, и Чарли увидел, как его голова отрывается от тела и летит вниз, на песок.
Чарли тоже упал, но немного дальше от собаки. Он попытался руками остановить кровь, фонтаном брызнувшую из шеи, но куда там – она лилась из него струёй толщиной с бревно, и не хотела кончаться. Чарли увидел, как собака склонилась над его головой и стала флегматично жевать нос. Он понял, что это его шанс. Он вскочил на ноги и побежал на восток. Его ноги работали как шатуны паровоза, а кровь была паром, рвущимся из трубы. Он бежал до тех пор, пока не увидел впереди стадо скачущих прочь лошадей.
– Эй, – крикнул он. – Стойте! Не бросайте меня здесь!
Но что-то в горле захрипело. Чарли понял, что захлёбывается. Ноги подкосились, и он оказался на песке. Тут же сверху на него рухнула собака, и её лапа в два размаха разодрала ему грудь.
Чарли хотел что-то сказать, но вспомнил, что ему откусили голову, и начал биться в предсмертных конвульсиях, забрызгивая липким потом морду собаки, которая возвышалась над ним, повизгивая и хохоча.
Чарли открыл глаза. Телевизор уже выключился. За окном начиналось утро, пока ещё похожее на ночь. С океана донёсся пронзительный гудок корабля.
Чарли встал. Сегодня была суббота. Он не работает. Можно пойти развеяться.
Сегодня определенно
– Ничего, – подумал вслух Чарли. – Когда "Майкрософт" оплатит мне моральный ущерб и судебные издержки, схожу к хорошему психоаналитику.
Сейчас он работал в маленькой программистской шарашке, где писали компьютерные игры. Во всяком случае, на этой работе он чувствовал себя человеком, и кое-что из их продуктов пользовалось популярностью. Короче, всё было бы нормально, если бы не собака.
Чарли одел майку и штаны, зашёл в ванную и немного поводил щёткой по зубам. Бриться сегодня и вовсе было ни к чему, так что он зевнул и спустился на улицу.
Он долгое время брёл наугад, но потом задумался о конечной цели маршрута и нечаянно врезался в пьедестал. В Дауне, похоже, памятников и мемориальных досок было больше, чем живых людей. Хотя последних, конечно, тоже больше. А вообще, пожалуй, можно было отправиться к Борису Пушкину, который жил совсем неподалёку.
Путь Чарли лежал через огромный парк. Было как никогда безлюдно, но Чарли совершенно не обратил на это внимания, поскольку задумался о том, как пишется его имя по-русски. Когда-то Борис пытался его учить русскому языку, но единственное, что Чарли запомнил: "Чю, щю – пишются с буквой "ю"". Насчёт "чя, щя" его мнения разделились.
Размышления Чарли были прерваны смутным ощущением, что с ним что-то не так. Он явно ощутил себя в какой-то нереальной обстановке, словно ещё не проснулся.
Он ущипнул себя за руку. Потом за другую. Потом, озадаченный, спустился к пруду и посмотрел на своё отражение в воде. Голова была на месте. Он понял, что не спит. Но что-то неотвязное и вездесущее не давало ему покоя… И вдруг он понял, что это было – запах жареного арахиса.
Чарли поймал себя на том, что боится. Он ускорил шаг. Лодки, плавающие в пруду, тоже стали энергичнее работать вёслами.
– Что со мной происходит? – спросил он себя. – Я же в настоящем Дауне. Здесь нет никаких собак.
И вдруг он замер как вкопанный. С той стороны пруда стояла собака. Она смотрела на него немного исподлобья, и Чарли не смог выдержать этот тяжёлый жёлтый взгляд. Он помчался прочь, пересекая аллеи и перепрыгивая через пруды, сбивая людей и непрестанно извиняясь. Наконец он очутился на улице.
Чарли отдышался. Он с трудом соображал, где находится, но открыл первую попавшуюся дверь, и ввалился туда.
– Привет, Чарли, – сказал лысый мужчина, сидящий за стойкой. – Не выпьешь со мной?
Это был Борис.
– С удовольствием, – промямлил Чарли и сел рядом с ним. Борис заказал по бутылке водки, и они решили отойти за столик.
– По какому поводу банкет? – спросил Чарли.
– Национальность обязывает, – сказал Борис. – А если серьёзно – дела у меня неважные.
– Что так?
– Да нет, ничего. Сам справлюсь. Налей по маленькой.
Чарли налил. Борис выпил залпом и понюхал рукав.