Ранний старт 4
Шрифт:
Идею выдать недолго. Намного сложнее реализовать. Состоит она в том, чтобы конеферму отдать нам в управление. Нам — это молодёжи. Товарищество подробно расписывает все работы, которые ждёт от нас, и берёт на себя свои обязательства: по обеспечению кормами, услугами ветеринаров и зарплатой нескольким штатным конюхам. Сверх прописанных дел мы ничего не должны, заработки со стороны только наши,
Пред на то, чтобы сбросить на наши плечи все заботы о конеферме, идёт с лёгкостью необыкновенной. Соответственно, и собрание за это голосует. С такой же единогласной
Время подходит к восьми вечера. И ужинать надо, и дело горит.
— Парни, все на Талую!
Быстро распределяемся, кто принесёт картошку, кто сало, кто чего. И бегом туда. Заварить похлёбку и закидать картошку в костёр — пара пустяков. Пацаны попробовали поймать рыбу, и нежданно у них получилось наловить полведра. Так что не просто похлёбка готовится, а полноценная уха. Домой мы уже не пойдём, конечно. Устраиваемся в вигваме.
— Парни, первым делом надо отзвониться всем соседям, где конефермы есть. На худой конец, связаться со скупщиками. Надо попробовать ухватить пару-тройку породистых жеребцов на племя.
— Породистые кобылы тоже нужны, — замечает Вася, один из кандидатов во взводные.
— Вам виднее. На это нужны деньги, и колхоз их не даст. Надо скинуться на покупку. Кто сколько сможет. Когда хозяйство встанет на ноги, эти деньги вернём. С вменяемым процентом. Скажем, пять-шесть за год.
— А если не встанет? — подаёт скептический вопрос Егор, ещё один из кандидатов.
— Тогда деньги пропадут. Такова се ля ви, ничего не поделаешь. Лично я могу выделить сто тысяч.
Народ впечатляется.
— Кто-то из вас работает. Займите у родителей под будущую зарплату.
— Да мы и так зарплату им отдаём. Почти всю, — вздыхает Виталий.
— А теперь не отдадите. Вы отдавали свои деньги, помогая своим семьям. Пусть теперь семья поможет вам. Если надо, не бойтесь ссориться. Скажите прямо, что вашей зарплаты этим летом им не видать. Мы встаём на крыло — нам надо.
Наши девчонки подают нам чай. Он-то быстро готовится. Как и бутерброды.
16 июля, четверг, время 09:15.
Конеферма Соколовская близ Кандоги. За 100 км от Березняков.
— Вы это… я тут подумал. Короче, пятьдесят тысяч за лошадку маловато будет, — круглолицый потеющий на уже жарком утреннем солнце пузан начинает твердеть голосом. — Давайте по восемьдесят, и по рукам.
Мы прибыли сюда впятером. Кроме Виталия и Валеры взяли с собой кандидата в командиры Егора и его друга Андрея, как лучших конников. Впятером, не считая отцов Андрея и Валеры. Кому-то надо за рулём сидеть, своих машин у нас нет.
На это заявление мои ребята слегка цепенеют.
— Степан Викторыч, — такой вариант всегда надо иметь в виду, поэтому особо не удивлён. — Думать надо было до того, как мы за сто километров сюда припёрлись. Вы что думаете, мы по дороге банк ограбили?
— Ничего не знаю! — пузан окончательно укрепляется в своём намерении. — Моё последнее слово — восемьдесят тысяч. Да вы поглядите, каких коней я вам отдаю!
Слегка
— «Последнее слово» — это вы хорошо сказали, — иногда сама собой на лицо выползает очень нехорошая ухмылка. — Тогда у меня контрпредложение. Мы ничего у вас не покупаем, продавайте на мясокомбинат ваших замечательных коней за двадцать пять тысяч…
— Двадцать восемь, — пузан даёт дурацкую поправку.
— А перед отъездом отделаем вас так, что надолго пропишетесь в больнице. Валера?
Валера — молодец. Сразу оценил, что пробивать в печень или солнечное сплетение такого борова бесполезно. Поэтому наносит удар ногой по бедру. Виталий не отстаёт, бьёт точно так же и почти синхронно. Пузан со стоном рушится на колени.
— Э, ребята, вы чего? — открывает рот отец Андрея.
— Вы пока отойдите, нам со Степаном Викторовичем переговоры надо провести.
Александр Николаевич, так зовут предка Андрея, моей «приветливой» улыбкой тоже впечатляется.
Анатолий Борисович, отец Валеры, тоже улыбаясь — наш человек! — отводит односельчанина поодаль.
Присаживаюсь рядом со стонущим пузаном и разъясняю высокую политику:
— Щас мы тебя отделаем до полусмерти, а потом всей деревне расскажем, что ты провернул офигительно «выгодную» операцию. Продал коней не за пятьдесят, а за двадцать пять тысяч. И в качестве бонуса огрёб пилюлей. Тебя твои земляки очень одобрят за это. Авторитет твой до небес подскочит. Ну что? Отвешивать тебе честно заслуженное?
— В Москве цены намного выше, — пузан пытается подняться, пока безуспешно.
— Ну так вези коняшек в Москву, дай объявление, заплати за рекламу. Сам в этом время в гостинице поживёшь. За полторы тысячи в сутки, зато столицу посмотришь. Но только после того, как из больницы выйдешь…
Выпрямляюсь. Пузану наконец-то удаётся воздеть себя на нетвёрдые ноги.
— Ты бы не торопился, Степан Викторыч, — даю бесплатный совет. — Щас ведь снова ляжешь. И уже сам встать не сможешь.
Как-то незаметно на «ты» перешёл. Неестественно почтительно разговаривать с человеком, которому обещаешь всякое.
— Чего вы так сразу-то? Уж и попробовать нельзя… — бормочет пузан. — Пойдёмте.
Не стесняясь его, объясняю ухмыляющимся парням:
— Разговаривать можно уважительно, а можно убедительно. Не всегда совпадает.
Заходим в прохладное полутёмное помещение с такими знакомыми запахами. Мои ребята какое-то время увлечённо бродят по уже полупустой конюшне в сопровождении местного конюха.
За эти дни мы смогли собрать только двести двадцать тысяч. Это с моей сотней, которую пришлось в два приёма снимать. Сбербанк не одобряет разовые крупные транзакции частных лиц. Как-то не очень раскошелились родители моего воинства. Насколько понимаю по рассказам, все привыкли, что взрослеющие детки начинают пополнять семейный бюджет, а тут незапланированные расходы в их сторону. Некоторые возмутились. Ожидаемо.