Раны чести

Ричес Энтони

Юлий раздраженно воздел руки к небу.

— Да, он опасен. Взбешен. Может обезуметь в любую минуту. Отправь его в бой, и он впадет в боевую ярость и потащит за собой всю центурию.

Старший центурион снова покачал головой:

— Нет, не впадет. Он образец самообладания. Вспомни Антеноха в то первое утро. Бросился с ножом, а чем все закончилось? Этот самый нож щекотал его собственное ухо. А ты видел на придурке хоть каплю крови? Я подошел через секунду и ничего не видел. Нет, центурион Корв будет железно держать себя в руках до той минуты, пока не решит отпустить. Но когда это случится, важно оказаться с правильной

стороны его меча.

Он глубоко вздохнул; мужчины продолжали идти бок о бок.

— Ты не хуже меня знаешь: вы боретесь не за право пронести знамя вдоль Вала, направляясь на ежегодные игры. Ты ищешь возможности сразиться с каждым синеносым отсюда и до реки Тавы, который решит, что это знамя будет хорошо смотреться на стене его землянки. Каждой центурии нашей когорты нужен сильный командир, и Девятая здесь не исключение.

— Так отдай их Принцу. Они получат сильного командира.

— Ты знаешь, что я о нем думаю. На мой взгляд, ему можно доверять не больше, чем юному Корву. — Фронтиний глубоко вздохнул. — Вот что я скажу тебе. Мне уже наскучило размышлять на этот счет, и я собираюсь передать право решать…

— Кому?

— Тебе. Но… — Он поднял руку, призывая удивленного центуриона к молчанию. — Да, знаю, у тебя уже готов ответ, вот только я сомневаюсь, что кто-то из нас понимает суть центуриона Корва. Итак, ты примешь решение, но в конце дня, когда все будет позади.

— Мой ответ не изменится, в этом ты можешь не сомневаться, — удовлетворенно проворчал Юлий.

Фронтиний смотрел прямо перед собой.

— Вероятно, нет. Тебе кажется, что тебя предал старый друг, человек, вместе с которым ты много лет назад поступил на службу. Я позволил неопытному чужаку войти в тесный круг наших братьев, хотя это может обернуться катастрофой для всех нас. С другой стороны, дружище, яйца у Корва могут оказаться побольше, чем мы думаем. Так давай подождем и посмотрим, ладно?

Пятая шла быстро, люди пили воду на ходу, не останавливаясь, и к середине дня вышли на позицию, откуда хорошо просматривалось Седло. Юлий скомандовал остановку и отправил разведчика назад, убедиться, что Девятая не появится раньше, чем он распределит своих людей для засады. Через несколько минут солдат вернулся и доложил: дорога чиста до самого горизонта. К облегчению Пятой, на усталом лице командира появилась первая за весь день улыбка.

— Отлично! Четные палатки — на правую сторону холма, вместе с оптионом, и в укрытие. Нечетные — налево, со мной. И запомните, если кто высунется без моей команды, лишится месячного жалованья!

Центурия быстро разделилась на два отряда; люди покинули обзорную точку, сбежав вниз по склону, и начали карабкаться на холмы-близнецы. Снаряжение громко стучало и лязгало, солдаты увлеченно обсуждали предстоящее развлечение и планировали месть за реальные или воображаемые обиды, нанесенные доброму имени их центурии солдатами Девятой. Никто из них не вглядывался в зелень, покрывающую верхушки холмов, пока не услышал рев Дубна. Перед ними, среди венчающих правый холм деревьев, появились солдаты, еще минуту назад укрытые в густом подлеске.

Солдаты Пятой на секунду заколебались, разрываясь между полученным приказом и видом Седла, уже занятого противником. Этого промедления хватило, чтобы сверху на них обрушился поток оскорблений и угроз. Девятая первой достигла своей цели и явно

собиралась защищать позицию. Юлий выступил вперед, обнажил меч и взмахнул им над головой, готовясь указать им на вершины холмов и начать настоящий бой, словно для него не было иного способа сохранить лицо. Меч еще опускался, когда Секст Фронтиний вышел из рядов и, вскинув руки, закричал:

— Стоять!

И, не обращая внимания на покрасневшего от гнева Юлия, старший центурион повернулся к холмам Седла и взревел:

— Девятая центурия, построиться для смотра здесь!

Солдаты Девятой вышли из-за деревьев и потекли вниз по склону холма. Фронтиний отступил на десяток шагов, бесцеремонно расталкивая людей, и снова указал на землю:

— Пятая центурия, построиться для смотра здесь!

Солдаты Пятой с ворчанием отступили назад, все еще не оправившись от потрясения: их центуриона перехитрили, да еще как! Юлий, сдерживая себя колоссальным усилием воли, зашагал вниз по склону к указанному месту и заорал на подчиненных, приказывая строить треклятую центурию для смотра. Два подразделения выстроились друг напротив друга, хмурясь и кривясь при виде чужой шеренги. Тем временем старший центурион прогуливался между ними, глядя на бегущие по небу облака и наслаждаясь прохладным ветерком. Когда обе центурии построились и хриплые команды оптионов и под-офицеров утихли, Фронтиний медленно повернулся и оглядел ряды готовых к бою солдат, угрюмого Юлия и бледного Марка. Старший центурион поджал губы.

— Клянусь, за всю жизнь я еще не видел двух отрядов, которые так жаждут оторвать друг другу яйца. Если я позволю вам вцепиться друг в друга, все закончится десятком сломанных рук и ног, не считая тех, кому расшибут башку. А теперь, безмозглые обезьяны, дайте-ка я вам напомню, что есть один здоровенный племенной вождь с волосатой задницей, зовут его Кальг, и он собирает к северу отсюда силу в пять легионов. Не знаю, поняли ваши куриные мозги, или нет, но через несколько дней начнется война. Вам нужно учиться работать вместе, стоя рядом в шеренге, и каждая центурия должна быть готова в любой момент поддержать другую. Даже ценой собственных жизней. И выучить это вам нужно прямо сейчас…

Он отвернулся и посмотрел вдаль, на холмистую равнину, наслаждаясь теплым солнцем, мягко касающимся его лысой головы.

— Нам нужно определить победителя в этом состязании, центурию, которая будет защищать знамя когорты, но без кровопролития. Мы решим это поединком, но, прежде чем вы начнете выпрыгивать из рядов, скажу — поединщиков выберет наиболее опытный из присутствующих. То есть я.

Шеренги вновь затихли, каждый человек ждал решения старшего центуриона.

— И я выбираю центурионов Юлия и Корва. Готовьтесь к бою, с учебными мечами и щитами.

Марк протянул жезл центуриона Дубну, оставив свой клинок в ножнах, и снял с другого бедра деревянный тренировочный меч. Бритт, возившийся с ремнем своего шлема, на секунду наклонился, разглядывая негодную пряжку, и прошептал Марку на ухо:

— Он слабее слева, зависит от щита. Но не подходи слишком близко, пока он не выдохнется, иначе он попытается снести тебя силой. Просто держись и применяй свое мастерство, и тогда ты легко нарежешь его на ломтики…

Фронтиний подошел к ним и кивнул головой на шеренги Пятой, отпуская Дубна. Затем посмотрел вдаль и сухо произнес: