Рапсодия под солнцем

МайГрид Нален

— Мил, а ты бы какую церемонию хотел? — Пытаюсь соскочить со скользкой темы.

— Главное, чтобы с тобой.

— Значит, все же хочешь? — уточняю, и рука моя, что до того гладила его бок, замирает. В ожидании.

— Я с тобой хочу всё. — И целует коротко, и тут из особняка доносится громкий, протяжный стон Ниррая. Я старался не вслушиваться — все же первая брачная ночь у ребят, но этот настолько чувственный, что мурашки у всех. Утыкаюсь носом в волосы Мила и шепчу, чтобы только он слышал:

— Сейчас хочешь?..

— Сейчас

я хочу просто обнимать тебя. Мы все успеем, Мур. У нас куча времени.

Не уверен насчёт «все успеем»… хоть мы и стали почти бессмертными, все же «почти» никуда не делось. А на днях нас ждёт вторая за этот год встреча с «кошками» для передачи новой версии Заков. В тот раз все прошло хорошо, молча и без эксцессов. Но что-то будет на этот? Или на работе? Или…

Очередной стон, на этот раз Амана, и я сжимаю Мила крепче, пряча и взгляд в его волосах. Успеем. Обязательно все успеем.

— Это так красиво, что просто невозможно тут оставаться, — жалуется Ирс, поежившись. — Аш, а пойдем, мотнемся… Да хоть куда?

Аш, словно того и ждал, хотя у него со слухом хуже, чем у нас, подпрыгивает, вставая, и, протянув обе руки, утягивает обоих своих… парней? Партнёров? Хрен знает, как это назвать, и, махнув нам на прощание, троица удаляется, а я, как-то облегчённо выдохнув, отставляю бокал на столик, чтобы обнять Мила обеими руками. Но меня опережают — он сам перетекает ближе и обнимает, утопая в моих объятиях.

— Что с тобой, Мил? Ты сегодня такой тихий…

— Церемония впечатление произвела. Не ожидал, что я такой ванильный нюня.

— Просто в душе ты — романтичный лютик, а не колючка, которой хочешь казаться, — хмыкаю, и провожу носом по шее, вдыхая любимый аромат. — Нежный, ласковый и ранимый котенок.

— Почешешь за ушком? — Полуобернувшись, и в глаза смотрит. А в них лукавые смешинки пляшут — заигрывает со мной, кошак мой.

— Только если помурлыкаешь. И чур со стонами! — И, куснув за мочку, руки вниз, к бёдрам, веду, чтобы с наслаждением под край штанов забраться.

— Всегда за, Мур!

Целует меня, а я под ягодицы ладони запускаю и, подхватив его на руки, взлетаю. Можно было бы и тут, но… я люблю нашу спальню. И Мила. А ещё у нас там теперь окна панорамные. Да и одним заходом я сегодня точно не ограничусь…

***

Мил

Два года спустя…

На душе отстойно. Я даже не врубаюсь, куда именно лечу, чувствую лишь холодный ветер, что хлещет в лицо все сильнее. Мур рядом, молчит, давая свыкнуться с новостями.

Почему именно сегодня? Почему не в предыдущие разы? Мне ведь могли об этом сказать раньше, но…

Я не понимаю, что чувствую сейчас. Эмоции словно вырвались из тела и бурлят где-то автономно от меня, потому что внутри пусто и темно.

Стоя в окружении «кошек», что отслеживают каждое наше движение, я уже по взгляду на мать всё понял, наверно поэтому, когда она открыла рот и выплюнула мне в лицо обвинение в убийстве брата, я не

удивился. Сохранив показную невозмутимость, я даже что-то ответил, но не помню что.

На лоб садится снежинка, и я понимаю, что закоченел. Настолько, что даже ее не чувствую. Резко остановившись, хватаю Мура и прижимаюсь к нему. Под нами бушуют темные воды, волны хлещут о черные камни, но это всё не важно — я утыкаюсь носом в шею Мура, тут тепло, даже обжигающе горячо.

— Мил… Посмотри, какое чудо.

Приходится вытащить нос из теплого местечка, а затем и совсем развернуться, чтобы увидеть, о чем он говорит. Смотрю — на вершине неприступной скалы приткнулась маленькая церквушка. Она чуть покосилась от времени, но выглядит и правда завораживающе. Старинная, деревянная и очень искусно сработанная. Даже отсюда видно причудливое кружево наличников и поблескивающую влагой «чешую» черепицы, изящные завитки балясин «гульбища» и прочие красивости неизвестного мастера.

Мур берет меня за руку — его ладонь крепкая и горячая — и тянет вперед и вверх, я послушно следую за ним.

Мы приземляемся у крыльца, и я сжимаю руку сильнее. Интересное стечение обстоятельств. Пока я пытался свыкнуться с мыслью, что убил брата, высшие силы неведомым образом завели нас туда, куда мы обычно не добирались. Дверь поскрипывает. Мы заходим внутрь, здесь тихо и светло. Куда ни посмотри — отовсюду, со стен, за нами наблюдают лики святых, подсвеченные лампадками и свечами, коих тут без счета.

Мужчина в темном одеянии, чья кровь пахнет цветочным медом, поворачивается и всего на миг удивляется, увидев нас, но тут же добродушно улыбается и приветствует.

— Здравствуйте, отец. Можно ли провести обряд венчания?

Он отвечает согласием. Все происходит удивительно гладко и быстро для того, кто еще не собрал себя в единое целое. Батюшка укладывает священную книгу на аналой и, когда мы подходим ближе, встав, куда велено, начинает напевно читать. Я не вслушиваюсь, я смотрю в самые любимые глаза и не могу поверить, что все это происходит на самом деле. Тут нет наших близких, тут вообще никого, кроме нас. Никаких электронных подписей. Вообще ничего. Только мы и священник, что согласился совершить венчание. Соединив наши жизни и души.

Глаза Мура смотрят в мои так же безотрывно, и под этим теплым, лучистым взглядом я отогреваюсь, собирая себя. Он беззвучно шевелит губами, и я читаю по ним:

— Я люблю тебя.

И да, это так. Я чувствую это каждый день. Это как невидимый плед, что всегда и везде обнимает меня. И я его люблю. Всегда любил и всегда буду. Это истина, которую никто не сможет разрушить.

Повисает тишина, на которую я даже не сразу обратил внимание, а потом его губы касаются моих, и меня словно наполняет сама жизнь. Эмоции распирают изнутри, и я отвечаю на поцелуй, ощущая, как по щеке бежит слеза. Всё же я нюня. Зато счастливый! Очень счастливый. Потому что мы с Муром вместе и нет ничего важнее этого!