Рапсодия под солнцем
Шрифт:
Улыбаюсь и поглаживаю его руку, что так и покоится в моей.
— Я не буду крутить у виска, Ирс. Не бойся со мной говорить, я тебя пойму. И мне тоже с тобой все это хочется. Тебе раньше кто-нибудь нравился?
— Я… Ох… — Ирс проводит по лицу рукой, а потом утягивает меня на кровать. Он нависает надо мной, упирая руки по обе стороны от моей головы, а я смотрю в его глаза-звездочки и легонько улыбаюсь. — Были люди, что нравились внешне, и парни, и девушки. Но это как картинка в сети — полюбовался и пролистнул. Я и тебя воспринял поначалу как эту картинку, очень-очень красивую, но далекую,
— Ты боишься, что потеряешь себя? Мы умеем летать, Ирс, и даже, если ты сам не сможешь, я тебя вытяну наверх. Ну или попутешествуем в бездне. Я там никогда не был.
— Нет, Аш, ты не понял. Я боюсь вернуться в «нарисованный» мир, — Ирс наклоняется и целует меня, на что я с радостью отвечаю. Он это делает как-то иначе, не так, как раньше, и у меня от этого внутри все ликует. Мне так хорошо, даже просто вот так целоваться. Не отпущу его ни к каким «картинкам».
Обнимаю его, прижимаю к себе, чтобы почувствовал, что я здесь, с ним, что очень даже настоящий. Глажу его по спине и…
Я замираю, не пойму. Звук какой-то, словно к нашему дому что-то быстро-быстро летит, явно неживое, а потом свист, очень похожий на тот, что был в той квартире. И я не думаю, а перехватываю Ирсана крепче и, подорвавшись, вылетаю прямо через закрытое окно.
Взрыв оглушает, лишая слуха, мы падаем на землю, и на нас сыплется что-то, а еще жаром обдаёт, да так, что не уверен, уцелела ли шевелюра.
Кашляя, разлепляю глаза, и вижу, как полыхает наш дом над головой у бледного Ирса. Что с ним? Он живой, но сильно побледнел. И я спросить даже не могу, потому что себя не слышу, вообще ничего не слышу.
Аккуратно выползаю из-под него и сразу замечаю торчащий из ребер штырь, что раньше был нашим флюгером. У меня от страха даже пальцы подрагивают, но я знаю, что если не вытащить, то будет хуже, больнее. Рана-то в любом случае уже начала исцеляться, а штырь мешает.
Глажу его по плечу, пытаясь через это действо передать, чтобы потерпел, что сейчас все наладится и, обхватив железку двумя руками, выдираю, отбрасывая в сторону. Ирс выгибается от боли, и я тут же глажу его по голове, по плечам, боясь пока трогать спину.
Пока Ирс приходит в себя, а его бок заживает, к нам подбегает Мур, придерживая штаны одной рукой. Я поднимаю на него взгляд, вижу, как он шевелит губами, но совсем ничего не слышу и не понимаю, чего он хочет. Поняв, что ответа от меня ждать не стоит, он убегает куда-то за угол, а я осматриваю спину Ирса, рана напоминает о себе лишь темным пятном, уже заросла. Поэтому я осторожно переворачиваю Ирсана и, взяв его на руки, иду следом за Муром. А с той стороны все еще хуже… Стена обвалилась, и я чувствую, что там где-то мой брат и Ниррай.
Поцеловав тяжело дышащего Ирса в щеку, я отношу его к ближайшему и, что странно, целому дереву, и спешу помочь Муру, который уже принялся разгребать
— Еще раз так от меня свалишь, и я тебе врежу, — первое, что слышу, когда слух возвращается. И я, подняв голову, вижу злого Мила, что широким шагом подходит ближе и тоже принимается оттаскивать то, что может поднять.
— Опаздываем. Ещё пара минут и тут весь город будет. Вертолет уже летит, щас услышишь, — говорит Мур, оттаскивая в сторону блок.
А я не вижу Ирсана. Его нет под деревом, где я его оставил, но и пойти искать нельзя. У нас и правда нет времени, поэтому я стараюсь разгребать завал быстрее.
— Так давай резче! Ты тут суперсильный, а не я.
— Аман, Ниррай, слышите? Я сейчас шифер сдвину, есть возможность придержать, на случай если посыплется?
Аман мычит. Почему он не отвечает?..
К нам присоединяется Ирсан, и мы втроем, придерживая, откидываем кусок крыши. И первое, что я вижу — некогда светлая футболка, теперь в клочья подрана, плюс вся пропиталась кровью и пылью. Аман нависает над Нирраем, прикрывая, и я не чувствую запаха «шоколадной» крови, значит, цел. Не знаю, кого за это благодарить Амана или Зака, или обоих.
Брат подхватывает Ниррая и, вытянув его на траву, просто падает рядом.
— Че он лег-то? Валить надо, — говорит Мил, а я делаю три шага к Аману и слышу его рык. Нет, явно сейчас подходить не стоит.
— Аман, я заберу Ниррая. Ты меня понимаешь? Я унесу его туда, где безопасно. И от тебя тоже, — Мур говорит это, стоя на месте, даже не предпринимая попыток подойти ближе. Ну и правильно. Даже мне не по себе, а меня брат никогда не обижал.
— Аман, мать твою, соображай быстрее. Мы не сделаем плохо. Ты знаешь это.
Аман угукает, но словно через силу, словно выдавливает это из себя.
Дождавшись разрешения, Мур подхватывает Ниррая на руки и командует:
— Ирсан, бери Мила. Аш, на тебе Аман. Уговаривай. У нас секунд пятнадцать. В пещеру.
Ирсан подхватывает Мила, и они уносятся, а я плохо представляю, что делать…
И тут Аман срывается с места, так быстро, что и для вампира чересчур. Я бегу следом, пытаясь не отстать, где-то по дороге понимаю, что в ушах странное ощущение и они почему-то чешутся, а проведя по раковине пальцем, понимаю, что там кровь уже засохшая. И сразу после этого понимания приходит голод, скручивая живот, я думать не могу ни о чем, но еще по каким-то причинам бегу за братом и останавливаюсь, когда мы оказываемся на берегу пруда, окруженного перелеском. Тут две палатки и костер дымится, пустые бутылки кучей и слышится чей-то храп.
Аман врывается в одну из палаток, и я не хочу при этом присутствовать, мне кажется, он сейчас убьет кого-нибудь. Поэтому я влезаю во вторую, тут воняет ацетоном, огурцами и вот совсем не вкусной кровью манной каши с цукатами, но я так хочу есть, что плюю на все и вцеплюсь в чужое запястье. А спустя три глотка провожу по ранкам языком и, уже полный сил, выныриваю наружу и сразу врезаюсь в Ирсана. Обнимаю его и кошусь на палатку, из которой больше не слышится храп. Ирс гладит меня по спине, и мне становится лучше, правда волнение за брата никуда не уходит.