Рапсодия
Шрифт:
— Сирина… а почему ты решила сделать остановку в Киото?
Сирина вскинула голову. Черные глаза сверкнули.
— Мы там встречаемся с Майклом Левиным.
Она произнесла это с решимостью, отметавшей всякие возражения.
— Понятно. Он там выступает?
— Да. По-моему, он собирается сделать мне предложение, Корал. Вероятно, он уже попросил у жены развод.
Эта новость Корал совсем не понравилась. Однако она ничем не выдала своих чувств. Она сделала все, что могла. И в любом случае Сирина все равно ее не послушает.
— Ну хорошо, — произнесла
— Обещаю.
Сирина искоса взглянула на Корал. Как?! Никакой нотации по поводу встречи с Майклом в Киото?! Чудеса, да и только.
— Ну, мне пора, — сказала Корал. — Мы с Брэнди кое-что запланировали, так что я не увижу тебя до отъезда. Салли отвезет тебя в аэропорт, как всегда. Поцелуй меня на прощание.
Сирина встала, крепко обняла Корал, расцеловала в обе щеки.
— Не волнуйся, Корал. Все будет в порядке, я уверена.
— Надеюсь. — Внезапно Корал почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Как странно… Она расправила плечи, взяла сумочку. — Не отвлекайся, не провожай меня.
— Хорошо. У меня еще полно работы.
Корал повернулась, направилась к огромному холлу. Она сегодня выглядит старше, чем обычно, подумала Сирина. Подчиняясь внезапному импульсу, быстро подошла к Корал сзади, обняла за талию. Та резко обернулась, в глазах появилось выражение благодарности. Уже в лифте Сирина еще раз поцеловала ее, на этот раз в губы. Двери лифта закрылись, Корал исчезла из виду.
Миша захлопнул последний чемодан. Закрыл замки, поставил рядом с другими. Опустился на кровать, оглядел ровный ряд чемоданов и дорожных сумок. Вздохнул. Предстоящая поездка в Японию вызывала в нем противоречивые чувства. С одной стороны, он ее ждет с нетерпением. В прошлые гастроли в Токио и Киото у него не оставалось времени ни на что, кроме репетиций и выступлений. И еще на еду и сон. Он почти не видел страну. На этот раз все будет иначе. На этот раз у него хватит времени на то, чтобы познакомиться с культурой этой загадочной страны, которая давно уже его интригует. С другой стороны, в Японии он должен увидеться с Сириной. Сейчас он не мог определить свои чувства по поводу предстоящей встречи. Он не сомневался в том, что, как только увидит ее, в нем снова проснется неукротимое желание, как всегда. Но есть ли что-нибудь за этим? Хочет ли он от нее чего-нибудь, кроме утоления физической страсти? Он знал, что Сирина ждет от него известия о том, что он предложил Вере развод. Он сам ей это пообещал. Он и себя убедил в том, что хочет именно этого. Однако сейчас он еще меньше в чем-либо уверен, чем раньше. Да, он испытывает все то же мощное влечение к Сирине, и в то же время ему нужна Вера. Он… да, он любит ее. В спальню вошел Манни, бесшумно ступая по ковру в своих туфлях от Лобба, сделанных на заказ.
— Ну что, ты готов, старина? Миша с удивлением взглянул на него:
— Я — да. А ты?
— Саша заканчивает все приготовления. У нас еще уйма времени. Мы ведь улетаем только послезавтра.
— Не ожидал увидеть тебя сегодня.
— Я звонил. Вера сказала, что ты заканчиваешь
— Да нет.
Миша удивленно смотрел на Манни. Что за экстренность? Почему он не мог просто позвонить?
— Вот и прекрасно, старичок. Вот и прекрасно.
Миша поднялся, прошел в кабинет с книжными стеллажами по стенам. Подошел в столику с напитками.
— Что будешь пить?
— На два пальца виски. И две капли воды. Миша налил. Подал ему. Налил немного виски и себе, положил кубик льда.
— За Японию! — поднял стакан Манни. Миша ответил без особого энтузиазма:
— За Японию.
Некоторое время они молча пили.
— Что у тебя на уме, Манни? — наконец спросил Миша. Манни смущенно заерзал в кресле.
— Видишь ли… я хотел еще раз поговорить о поездке в Россию.
Мишино лицо застыло. Глаза вспыхнули яростью. Похоже, любое упоминание о России затрагивает в нем какой-то нерв, вибрирующий привычной ненавистью к той стране, где он родился.
— Я знаю, тебя эта тема раздражает, — поспешно начал Манни, опасаясь, что Миша его прервет и потребует прекратить разговор, — но тут есть нечто такое, что я просто обязан с тобой обсудить. — Голос его звучал непривычно серьезно. — Пожалуйста, Миша, выслушай меня. Очень тебя прошу. Просто выслушай, прежде чем меня прогнать.
Он смотрел умоляюще, что также не вязалось с Манни Цигель-маном. Миша нехотя кивнул.
Манни сделал глоток виски и начал свою хорошо подготовленную и отрепетированную речь:
— Твои компакт-диски прекрасно расходятся. Концерты зарезервированы надолго вперед. Так было с самого начала… Но как долго это будет продолжаться? Кто может это предсказать? Весь фундамент может неожиданно рухнуть. Продажа компакт-дисков может прекратиться, так же как и концерты. Это все вещи непредсказуемые.
Миша пристально смотрел на него.
— Почему это моя карьера может внезапно полететь вниз, если я играю так же хорошо, как и раньше? Что, люди вдруг перестанут ходить на мои концерты? Или перестанут покупать мои диски? Почему, Манни? В том, что ты говоришь, я не вижу никакого смысла. Вы С Сашей просто хватаетесь за соломинку, пытаясь склонить меня к гастролям в России.
Миша откинулся на спинку кресла. Расслабился. Сделал глоток виски, ожидая ответа. Интересно, как он вывернется? Его агент такой изобретательный. Шарики и винтики в этой голове не устают вертеться, изобретая все новые и новые махинации.
Манни откашлялся.
— Ты прав. Настоящие любители классической музыки и твои истинные почитатели, конечно, не перестанут ходить на твои концерты и покупать твои диски. Во всяком случае, не сразу. Но — и это очень большое «но» — может появиться какой-нибудь новый талант, и многие из твоих поклонников переметнутся на кого-то нового, молодого, свежего. Или просто не такого, как ты. Надо смотреть правде в глаза, Миша: ты уже не вундеркинд. Этот период твоей жизни закончился, а с ним и часть твоего очарования, независимо от того, как ты играешь.