Расчудесный Хуливуд
Шрифт:
– Закончили на сегодня или продолжим? – спросил он у напарницы.
– Этот дом – и все, – ответила Фэй.
Они прошли внутрь, обнаружили лестницу, поднялись по ней на самый верх, длинными лезвиями лучей рассекая стоящую здесь тьму. Ветхие заброшенные комнаты, кое-какая жалкая мебель. Сломанное кресло, например. Со стен содраны обои, потолки искрошились. Кругом – россыпь битого стекла. Приметы прошедшего здесь пожара. Повсюду жестянки из-под консервов и алюминиевая посуда.
В одной из комнатушек они обнаружили в углу стопку циновок и
– Здесь кто-то спит, – пробормотала Фэй.
Они подошли к своеобразному ложу. Фэй отвернула верхнее одеяло и обнаружила спящего Диппера.
Она посмотрела на Джоджо.
– Этот тот мальчик. Умственно отсталый.
– Диппер, – согласился Джоджо.
И хотя он произнес эту кличку тихим голосом, тот, казалось, прогремел в абсолютно пустом помещении.
Под одеялами зашевелилось еще одно маленькое тело. Сонный детский голос простонал:
– Валите отсюда. Дайте поспать.
Фэй подошла к Котлете. Направила луч фонарика на его лицо, дополнительно сфокусировав свет собранной в горсть ладонью.
Похож на лисенка, подумала она. Острый подбородок, мягкий рот, большие глазные впадины. Веки опущены – алебастрово-белые, чуть ли не прозрачные. Красивые каштановые волосы, прядь упала на лоб. Волосы почему-то кажутся влажными.
Что-то шевельнулось в ее душе. Она вспомнила четырехлетнего мальчика, почему-то очень похожего на этого. Может быть, потому, что во сне он казался столь же беспомощным. И в высшей степени уязвимым – словно выставленным напоказ перед всяким, кому захочется причинить ему боль.
Подавшись вперед, она погладила его по щеке, потом прикоснулась ладонью к его лбу.
Котлета дернулся так, словно она его ужалила. Вскочил на ноги, заорал. Отбросил ее руку, отпрянул из-под луча, развел руки в стороны, готовый вступить в драку.
– Это же мы, – торопливо сказала Фэй. – Из приюта Святой Магдалины.
– Какого черта вы сюда лезете? Какого черта будите людей, тычете им в лицо фонарем?
– У тебя высокая температура. Ты нормально себя чувствуешь?
– Совершенно нормально.
– А я подумала, что ты, может быть, все-таки пойдешь с нами. Мы могли бы отвезти тебя в больницу. А там тебе дали бы какое-нибудь лекарство.
– Мне ничего не надо. Только оставьте меня в покое.
– Позволь нам помочь тебе.
– Не нужна мне ваша помощь. Да и ничья не нужна. Послушайте, леди, сделайте мне одолжение. Вы ведь хотите сделать мне одолжение? Вот и оставьте меня, пожалуйста, в покое.
– Ну, выпей хотя бы горячего шоколаду.
– А не пошла бы ты на хер, тетя?
– Ну, как хочешь…
Сдавшись, Фэй отошла от него. Она была готова покинуть этот дом, хотя ей этого и не хотелось. Ее охватили всегдашняя радость и вновь вспыхнувшая боль – и она оказалась не в состоянии избавиться от этого смешанного чувства. Оказалась не в состоянии забыть о том, как подходила во тьме к малютке Джону, как смахивала у него со лба прядки влажных волос. Как прикасалась к нему – чтобы
Глава двадцать первая
Свистун сидел на переднем сиденье джипа рядом с Хоком.
– Вы могли бы взять машину напрокат в Джонсон-сити, – заметил таксист. – Это обошлось бы вам дешевле, чем ехать в Моудивиль со мной. Вы, горожане, денег считать не умеете.
– Ты мой талисман, Хок, – ответил Свистун.
– Ты приносишь мне удачу. Чужак появляется на холмах, а ты оказываешься рядом, и передо мною раскрываются любые двери.
– Они вас как следует выдоили.
– Да какого рожна. Я не богат, но ты со мною, и ты честно отрабатываешь каждый цент.
Свистун высунул голову из окошка. Он блаженствовал, подставив лицо встречному ветру, меж тем никаких особых поводов для радости у него не было. Вот разве что сумел сделать кое-что для Фэй. Для своей любимой. Для своей подружки. Для своей былой любви. Для своей первой любви, как сказал бы на его месте кто-нибудь другой.
Похоже, все у него начало получаться. Он найдет мальчика и доставит его Фэй, и они все трое подружатся, а какое-то время спустя он на ней женится. В субботу вечерком он поведет Джона в Гриффит-парк и поиграет с ним в мяч. В воскресенье Фэй приготовит курицу или ростбиф. Он получит постоянную работу, он начнет делать карьеру. Они купят дом на Вудлэнд-Хиллз или в Саузанд-Оакс. Каждое утро он будет отправляться на работу и каждый вечер возвращаться к домашнему очагу.
И не будет из ночи в ночь сидеть за столиком в нише "У Милорда", разве что до слез жалея все горемычное и проклятущее человечество.
Он убрал голову из-под потоков встречного ветра.
Моудивиль оказался лишь впятеро больше Рысцы Собачьей; жило здесь человек шестьсот, может быть, семьсот. Хок остановился на центральной площади городка.
Почтовое отделение располагалось в киоске на территории бакалейного магазина. Женщина за стойкой подозрительно уставилась на Свистуна – он был в дорогом костюме и при галстуке. Свистун купил себе и Хоку по бутылочке содовой, уложил их в ящик, набитый крупными кусками льда.
– Я только что навещал родственников в Рысце Собачьей, – решил прикинуться простачком Свистун.
– Не знаю такого места.
– Это за Джонсон-сити.
– Далековато. Ну, а сюда-то вы зачем пожаловали?
– Друг моего друга в Рысце Собачьей дружит кое с кем в этом городе.
Она презрительно улыбнулась – то ли его словам, то ли тону, каким они были произнесены.
– Меня попросили найти здесь ребенка моего друга из Рысцы Собачьей, – продолжил он меж тем.
– Вот как?
– Ребенка оставили с дедушкой, а тот был уже слишком стар, чтобы как следует за ним присматривать. Так мне, по крайней мере, объяснили. Сейчас старик уже умер, так что ни подтвердить, ни опровергнуть он не может. Старик отдал мальчика на воспитание в семью Тренчеров. Вы их знаете?