Расёмон – ворота смерти

Паркер Ингрид Дж.

— Хозяин, мне понятны поступок князя Синоды и мотивы князя Сакануоэ, пусть мы и разобрались в них только что, но я не понимаю, как он собирался все это провернуть. На что надеялся? Ведь его могли застукать в любой момент!

— Не скажи. У него было всего два опасных момента. Первый — когда он, изображая принца, вылез из повозки и вошел в святилище. Ему следовало торопиться, потому что, хоть Кинсуэ и отъехал со двора, друзья принца могли появиться там с минуты на минуту. Я хорошо помню, как Кинсуэ сказал, что его удивила проворность, с какой хозяин взлетел по ступенькам. А уже в стенах храма Сакануоэ осталось сделать

самую малость. Он зажег свечи и благовония, скинул с себя просторное облачение принца и оставил его вместе с окровавленной головой на молитвенной циновке. Потом быстро вышел, закрыл за собой дверь и ждал в сторонке в темноте, когда старики рассядутся на веранде. Когда он появился перед ними, они, усталые после долгого пути и не спавшие всю ночь, даже не задались вопросом, откуда пришел Сакануоэ. Его ждали, и он явился. Вскоре после того как все расселись на веранде, взошло солнце, и они услышали голос, распевающий молитвы. Все четверо на веранде и Кинсуэ внизу, во дворе, видели, как Сакануоэ сидел вместе с другими в течение всего времени, пока продолжалась молитва. И Янагида, и Синода решительно утверждали, что Сакануоэ был рядом с ними с начала и до конца. Таким образом он получил идеальное алиби, а весь остальной мир — еще одну сказку про чудо.

Тора изумленно покачал головой.

— А что за другой опасный момент? — спросил он.

— Еще одной трудностью для Сакануоэ была лошадь, необходимая для обратного пути. Но с этой проблемой он легко справился, поскольку весь монастырь был поднят на ноги и носился в поисках исчезнувшего принца. Ведь известно, что лошадей легко можно достать на конюшнях. Неспроста же старого возницу Кинсуэ так озадачило то, что Сакануоэ вернулся на чужой лошади.

Тора кивнул, неохотно соглашаясь и с этим:

— Хорошо. Я понимаю, как это можно было сделать. Дело происходило ночью, и все эти старики, возможно, и днем-то плохо видят. Но как Сакануоэ избавился от тела?

Акитада тяжело вздохнул. Ему удалось проследить от начала и до конца весь хитрый замысел Сакануоэ. Но мертвое тело, оставшееся в покоях принца, обезглавленное и спрятанное в одном из спальных сундуков, сразу наводило на мысль о том, что эта насильственная смерть была все-таки внезапной. Он снова представил себе эту комнату, припомнил царапины на безукоризненно чистом полу и снова ощутил в ней присутствие души покойного. А что, если убиенный пытался тогда что-то сказать ему? Торе он рассеянно ответил:

— Тело отправили за город в одном из сундуков.

— Чтобы его обнаружили там слуги при разгрузке? — изумился Тора.

— Конечно, нет. Кинсуэ утверждает, что Сакануоэ сам управлял последней телегой. К тому же это опять-таки происходило ночью. Не исключено, что он выбросил тело по дороге. Обезглавленный труп опознать не так-то легко.

— Нет, хозяин! Ему незачем было это делать! Он же проезжал через ворота Расёмон! По ночам все, кому нужно, стаскивают туда своих мертвецов. Вы можете притащить туда хоть самого императорского советника, и никто об этом не узнает.

— Расёмон? Но разве те, кто нашел обезглавленное тело, не должны доложить о находке властям?

— Может, и должны, а может, и нет, — загадочно проговорил Тора. — Всякое происходит с мертвецами в этом жутком месте, и не всегда скажешь, что это дело рук живых. — Он содрогнулся от собственных слов и чуть веселее

добавил: — Поздравляю вас, хозяин! Вы раскрыли это преступление. — Акитада угрюмо кивнул. — Что-то не так, хозяин? Вам теперь все известно про этого ублюдка Сакануоэ. Я-то думал, что вы именно этого и добивались.

— Что бы нам с тобой ни было известно, в частности то, что он убил принца, этого никогда не удастся доказать. Император собственной печатью обеспечил дальнейшую безопасность Сакануоэ.

Они наконец достигли вершины горного кряжа, где им открылся вид на столицу, раскинувшуюся на широкой равнине. Знойное марево окутывало город, и сквозь его пелену видны были только синие черепичные крыши императорского дворца. К югу от него пролегала улица Сузаку; бледная зелень окружавших ее ив почти сливалась с висевшей над городом мутной дымкой. Путники одновременно обратили свои взоры в сторону Расёмон, но так и не отыскали этих огромных ворот в голубоватом дрожащем мареве.

Вдруг Тора закричал:

— Смотрите, хозяин! Там был пожар! То-то мне еще утром показалось, будто тянет дымом. — Он указал на густые серые клубы, повисшие над одним из северных кварталов города. — Я так и знал, что эта жара не пройдет даром! Вот бедолаги! Слава Богу, хоть от нашего дома далеко!

Сразу же подумав о своей семье и о гостившем у них мальчике, Акитада пришпорил коня. Они поскакали вниз и вскоре отчетливо разглядели, где произошло бедствие. Пожар уже успели потушить. Только легкое темное облачко еще висело в одном месте над верхушками деревьев и крышами домов, а черные клубы дыма медленно рассеивались в голубом небе.

Вдруг Акитада резко натянул поводья.

— Святые небеса! Надеюсь, глаза мне лгут! — Он указал вдаль. — Смотри, Тора! Эта черная пустошь среди обугленных деревьев… Не там ли раньше стоял дом Хираты?

Тора подскакал к хозяину, увидел его бледное лицо и, прикрыв ладонью глаза от солнца, вгляделся в даль.

— Всемогущий Амида! — воскликнул он. — Это его дом! Поехали!

Глава 20

Тлеющие угли

Едкий запах гари они уловили за несколько кварталов до улицы, на которой жил Хирата. Носившаяся в воздухе сажа лезла в ноздри, щипала глаза и черным налетом оседала на коже.

Сама улица на первый взгляд, казалось, не изменилась. Стена вокруг дома Хираты осталась невредимой, и ветви двух старых ив у ворот все так же грациозно покачивались на ветру. Но этот же ветер вздымал из-за стены колышущиеся струйки серого дыма, а у ворот толпилась кучка ротозеев.

Это жадное любопытство людей, удачливо избежавших несчастья и теперь с сокрушенным видом смотревших на чужое горе, привело Акитаду в ярость, и он направил своего взмыленного хрипящего коня в самую гущу бесстыжей толпы, заставив зевак разбежаться.

Пожарище, представшее его взору, напоминало ад. Спрыгнув с лошади, Акитада безмолвно стоял посреди двора, не веря своим глазам. Среди почерневшей зелени лежали груды дымящихся обугленных обломков, а над местом, где еще совсем недавно стоял крепкий надежный дом с многочисленными пристройками, висела сизая дымка. Черные закопченные фигуры с лицами, прикрытыми влажным тряпьем, носились в дыму, словно демоны в поисках пропавших душ, бегая по извилистым дорожкам, когда-то пролегавшим по цветущему садику Тамако.