Раскаленная стужа
Шрифт:
– Увы, – тихо проговорил он, и странное чувство умиротворения снизошло на него. Он открыл глаза, и видение постепенно исчезло, не оставив после себя неприятного осадка, как бывало прежде. Вместо этого он ощущал печаль, но это была печаль без страданий. – Увы, она звала к себе, но ее зов предназначался матери, ведь она сама была ребенком. Рядом с бедняжкой были только священник и я. Перед смертью она прижалась ко мне. Я обнимал жену, пока она не скончалась. Однако не этого вы, видимо, хотели добиться с помощью своей уловки. Что еще есть у вас против меня? Или же ваш арсенал, истощился?
Мэв
– Если угодно, можете считать это последней попыткой уязвить вас за то, что вы отвергаете меня, прощальным уколом. А теперь я хочу предупредить вас. Вы рогоносец вдвойне. Вот только мне неизвестно, как это произошло. Может быть, вы не осознаете, что творится в Грэстане? Мне сказали, что за последние дни вы почти не расстаетесь с Гилльямом, милорд?
Она пристально вгляделась в него, желая увидеть, какое действие произвели ее слова. Рэннольф смотрел на нее сверху вниз, с бесстрастным выражением лица.
– Ах, каждый видит то, что ему хочется.
Женщина повернулась к очагу и протянула руки, словно пытаясь поймать уходящее тепло.
– Но в самом деле, Рэннольф, если вы так жаждали выдать меня замуж, зачем выбрали этого деревенского олуха? Вы видели, как он запачкал жиром рукав моего платья? Отныне я становлюсь фермершей, гуси и козы вечно будут толочься вокруг меня. – Неожиданно в се голосе вспыхнула пронзительная нотка безнадежности, но Мэв взяла себя в руки и продолжала.
– Такой неотесанный. Он еще хуже, чем мой первый муж.
– Господи, что я натворил, – прошептал лорд Грэстан в ужасе. – А я-то отказывался верить им. Ровена предупреждала меня. Я сказал, что из ненависти к вам она видит только самое плохое. Джон славный малый, он не заслуживает такую жену, как вы, – вырвалось у него. – Что ж, дело сделано и исправить его ничем нельзя. Я сам приложил к этому руку. Но еще можно предупредить его. Надеюсь, Джону удастся вколотить в вас хоть немного благодетели.
– Слишком поздно, – сказала она со смешком, с вызовом бросив взгляд на Рэннольфа. – Моя власть над ним безгранична. Он очарован мной и не будет никого слушать. – Мэв откинула голову назад, так что свет от очага, падающий на нее, только подчеркивал красоту этой женщины. Уголки рта приподнялись в едва заметной улыбке, глаза сверкали. – Только попробуйте мешать мне, я уничтожу вас в глазах ваших же людей, – она с издевкой отвесила ему низкий поклон и направилась к лестнице.
– Ульрик, проводи ее, – приказал лорд Грэстан. – Удостоверься, что она вернулась в постель к мужу. Разбуди парочку слуг, пусть они встанут по обе стороны двери от спальни, чтобы она не убежала оттуда до того, как проснется сэр Джон. После этого поможешь мне одеться. А тот из вас, кто слышал, что произошло этой ночью, и проронит хотя бы одно слово, прежде чем я поговорю с сэром Джоном, лишится своей головы.
Слуга кивнул и побежал за ней следом. Когда Ульрик вернулся, лорд Грэстан был уже в шерстяных толстых наколенниках и рубашке, которая служила прокладкой между его телом и кольчугой. Натянув вдвоем кольчугу и закрепив ее, они остановились, чтобы передохнуть.
– Каким же я был глупцом! – вырвалось у Рэннольфа.
– Да, милорд, – сказал Ульрик, – это верно. Но потом
Глава пятнадцатая
Ровена с нетерпением ждала, когда спустятся гости. Они запаздывали на целый час, а этот час она предпочла бы потратить на приготовления к приезду епископа. Вместо этого она должна была в парадных одеждах встречать новобрачных. А они мешкали там, наверху, а ей ничего не оставалось делать, как расхаживать перед столами, накрытыми для трапезы, и предаваться ужасным воспоминаниям о событиях прошедшего вечера.
Дело не в том, что она не могла забыть ночи, проведенной на неудобной кушетке, в продуваемом сквозняками углу на женской половине. До рассвета она корила себя за то, что так глупо попала в ловко расставленную ловушку. Несмотря на уверения Темрика, что есть еще надежда, она не видела выхода из той трясины, в которую ее угораздило попасть.
– Доброе утро, дорогая Ровена, – раздался голос с балкона второго этажа. Леди Мэв оделась в темно-оранжевое, расшитое золотом платье, из-под которого виднелась нежная шелковая юбка бледно-персикового цвета. Волосы она тщательно уложила и разукрасила разноцветными лентами. Ровена прищурилась. Нет сомнения, эти безделицы и были причиной их опоздания.
– Наверное, тебе следует сказать: «Добрый день», любовь моя, – поправил ее сэр Джон. – Мы почти целый день проспали.
Муж являл собой резкий контраст рядом со своей женой. На нем был все тот же свадебный костюм, уже запачканный и несколько помятый. Волосы торчали в разные стороны, как будто гребень никогда их не касался.
Молодая жена близко склонилась к супругу и, зардевшись румянцем, хриплым голосом прошептала:
– И в самом деле?
Леди Грэстан придала своему лицу подобающее спокойное выражение и пошла им навстречу, в то время как они спускались по лестнице в зал.
– Надеюсь, покои пришлись вам по вкусу?
– Мне да, – пробормотал Джон, – а как тебе?
Мэв ответила на его взгляд улыбкой.
– А ты как думаешь, любовь моя? – И, повернувшись к хозяйке дома, воскликнула: – Ах, бедняжка, ты выглядишь так, словно всю ночь не сомкнула глаз. – Еле уловимое злорадство в голосе женщины навело Ровену на мысль о том, что та прекрасно знала, какой скандал произошел по ее вине.
– Это от волнения, – сказала Ровена, как можно спокойнее, приготовившись выслушивать все изощренные колкости леди Мэв. К ее удивлению, та оставила эту тему в покое.
– Ах, какое на тебе прекрасное платье! Раньше я никогда его не видела. Этот оттенок голубого как раз под цвет твоих глаз, а какими камнями и блестками оно отделано!
Леди Грэстан стоило огромных усилий держать себя в руках, пока Мэв трогала крошечные сверкающие камни и бусины. Как ей хотелось ударить эту женщину, сделать ей больно. Но чего она этим достигнет теперь?
Ровена даже не могла винить во всем одну только Мэв, ведь из-за своей глупой ревности она сама себя завела в ловушку. Ее сердце снова заныло..