Раскаты Грома
Шрифт:
Гога перебил:
–Ближе к делу давай!
–Ну и «научники», короче, с их офицерами – «барабашками» стоят на краю поля. Там, блин, эта, машина ещё была с тарелкой-антенной, короче. И это, по полю оцепленному, под землёй ползёт будто что-то. Будто бурят горизонтально, блин, в метре от поверхности, короче. Земля над этой хренью бурящейся, короче, на полметра поднималась. А «научники», короче, наблюдают, такие, записывают. Земляные торпеды тут изобретают, короче!
Все присутствующие прыснули смешком. Коваль пожал плечами, лопоухий боец с улыбкой сказал задумчиво:
–Ну не знаю, не знаю.
Сидящий с торца
–Товарищи детективы, мля, жуйте ускоренно-нам заступать на маршруты через десять минут!
После этого сержант встал, поднял свой автомат с лавки и, доставая скомканую полевую фуражку из под лямки погона, пошёл к выходу. Солдаты наскоро доели остатки ужина в своих тарелках и, собрав посуду на два подноса из восьми, последовали за Вавиловым к выходу.
Ковыль и Снежок отнесли посуду к широкому окну приёмного отделения посудомойки, поставили подносы на ещё чистый «подоконник», отделанный нержавеющей сталью. По ту сторону окна было всего двое солдат из наряда по столовой – остальные, видимо, наводили порядок в помещениях для разделки овощей и мяса. В металлических глубоких раковинах ещё не было «запруд» из тарелок с журчащей из крана водой, поэтому солдаты тихо о чём-то болтали, не заметив появившиеся на окне подносы.
«Блин, ещё бы чайку»-Коваль с этой мыслью повернул обратно в сторону раздачи – в столовой не было никого кроме уходящих патрулей, офицера его роты и сотрудника ФББ. «А, не спалят. Я быстро!». Саблин о чём-то увлечённо беседовал с сотрудником ФББ, и не смотрел совершенно в другую сторону. А «барабашка» Коваля не пугал – контрразведка не вмешивалась в быт солдат за периметром зданий, где проводились секретные разработки или хранились какие-либо материалы лабораторий, поэтому одиноко бродящий по столовке ефрейтор для них просо не существует. А вот Саблин бы загонял его за такие вольности, но, к счастью, командир сейчас сидел спиной к раздаче.
Рядом с белой кастрюлей чая стоял дневальный из наряда по кухне.
–Налей по-братски!-попросил Коваль, протягивая «поварёнку» сигарету.
–Это дело!– расплылся в улыбке солдат. Он взял сигарету, засунул её за ухо, затем ловко нацедил в кружку напиток и протянул её изнывающему от жажды ефрейтору через полку раздачи.
–От души!-предвкушая как сейчас смочит пересохшее горло, – небольшая порция чая за ужином не спасала в жаркие дни этого лета, – выпалил Коваль.
В этот момент в столовой прогремел рык Вавилова:
– Ковыль, мля! Десять секунд на выход! Время пошло!
От неожиданности ефрейтор чуть не выронил кружку. Он залпом выпил содержимое и, кинув посуду на раздачу, рванул к выходу, мимо стола офицеров. Внезапно, ефрейтор понял, что сейчас захлебнётся. «Не в то горло, блин!»– пронеслось у него в голове. За доли секунды спазм в дыхательной системе всё же спас его, спровоцировав кашель.
–Гхааа!-ефрейтор потерял равновесие, пробегая мимо офицеров. Чайный фонтан из его рта пришёлся прямо на сотрудника в чёрной форме. Кашляя, стоя на четвереньках, солдат боялся поднять голову. Властный голос, от которого зашевелились волосы на коротко остриженной голове, заставил вздрогнуть:
–Твои лучшие дни в прошлом! Готовься, раззява!– будто поднимая лезвие гильотины вверх, медленно и чётко произнёс старший оперуполномоченный ФББ.
Перебарывая животный страх,
–В-в-виноват, товарищ!– промямлил сквозь волнение ефрейтор.
Сдерживая смех капитан Саблин крикнул на солдата, вернув его в реальность:
–Беги, мля, на развод патрулей, мамкина радость!
Схватив правой рукой цевьё винтовки, а левой лежащую чуть впереди, на полу, армейскую кепку, Коваль вскочил и, что есть мочи, побежал к выходу.
***
Лицо Вавилова оскалилось в улыбке:
–Ковыль, забей.
–Думаешь? – неуверенно спросил ефрейтор.
–Я тебе говорю -забей! Я здесь четыре года уже. Чё в этой части тока не было! Один раз два мордоворота на ножах дуэль устроили – не поделили что-то. В казарме пол в крови, эти сами хрипят посреди расположения и ещё душат друг друга.
–И что им? Уволили?-оживился Коваль.
–Ага, – иронично произнёс сержант и, сплюнув на разметку прерывистую разметку дороги, продолжил,-Как же! Заштопали их, подержали для смирности в карцере пару недель и развели по разным ротам.
–Да ладно!-удивлённо округлил глаза худой солдат.
–Отвечаю! Это же «Восьмидесятка». Тут всякое бывает. Часто ты здесь видишь людей, которые, как бы это сказать…элита армии? Из столичных частей здесь встречал кого-нибудь?
–Да вроде не, – протянул Коваль, отрицательно мотнув головой.
–Вот-вот. А помнишь сколько с психологом бесед нужно пройти перед переводом сюда? И ведь там всё было на одну и туже тему: готовы ли вы выполнить любой приказ? Не просто так нас сюда «отфильтровали», – Вавилов махнул рукой в сторону таблички с изображением дымящейся сигареты.
–А ФББ, что? Это же почти убийство.
–Да пофиг им! «Барабашки» только вокруг внутренней секретки суетятся. На нас им срать с высокой колокольни, пока мы тут, по «внешке» разгуливаем.
Патруль подходил к складам. Три больших корпуса стояли посреди небольших рощ. Издалека склады напоминали торговый центр, только без рекламных вывесок и парковочной разметки на заасфальтированной площадке перед ними. Сиротой на фоне металокаркасных гигантов выглядело здание «дежурки» – одноэтажный кирпичный пережиток из далёкого прошлого базы. У дежурки была деревянная входная дверь, несколько небольших окон, с облупившейся краской, оголяющей переплёт деревянного стеклопакета. Кирпичные стены, метровой толщины долго остывали зимой и медленно нагревались летом. А сейчас, с наступлением ночной прохлады, дежурка ещё хранила тепло жаркого дня и поэтому спать в ней было куда приятнее, чем в дежурном помещении склада. Но сон был недоступен для Коваля и Вавилова.
Дорога по которой шёл патруль, как и площадка разгрузки перед складами, освещалась холодным светом фонарей. Один из них стоял прямо у «курилки». На плече у Вавилова затрещала рация, нарушая трели сверчков и нудное жужание мелкого гнуса:
–904-й 103-му…(шипение)…103-й 904-му: 540!
Перекличка проводилась раз в 30 минут, по радиосвязи. Она тоже стала для Коваля неким рефлекторным действием, тем, что не пытаешься усиленно держать в памяти. привычным. «Интересно, а сколько здешних вещей для него привычны?»-подумал ефрейтор, смотря на достающему из-за уха сигарету Вавилова.