Раскаты Грома
Шрифт:
— Товарищ прапорщик, сбор объявили! — в дверь заглянул Багаев. — Я к дежурному по части получать ключи от «оружейки». Сигнал «Лавина»!
— Чего? Какая «Лавина»? У нас нет такого сигнала! — встал из-за стола прапорщик. Он поспешил к телефону дневального, захватив по пути со стеллажа папку «Боевой расчёт». Выйдя из кабинета, Антохин бросил взгляд на панель над входной дверью в расположение роты: пластмассовый квадратный триколор под потолком горел верхней зелёной строкой: «Сбор», и нижней красной: «Боевая тревога», оставив в покое жёлтую полосу посередине со словом «Тревога» на ней.
— Ключи получай! — бросил
— Дежурный по части капитан Морозов слушает.
— Товарищ капитан, это прапорщик Антохин, разрешите уточнить: по какому сигналу сбор? — он неуклюже перелистывал левой рукой страницы «Боевого расчёта» с названиями разных сигналов и схемами, списками, предписаниями под ними.
Осоловевшие глаза двух дневальных, одевающихся на ходу, плетущихся по линолеумной полосе, сморщились от света потолочных ламп, висящих над «бетонкой». Разбудивший их боец уже спешил обратно на пост, к «оружейке».
— Ты не первый, — донеслось из трубки телефона. — С командного пункта бригады пришёл сигнал «Лавина». Да, у нас нет такого! Командир полка отдал приказ: амуницию — по «Сирене», а порядок действий — по «Вулкану». Как понял?
На этаж вбежал запыхавшийся Багаев, держа в руке опечатанную металлическую колбу, похожую на карманный фонарик.
— Принял! — Антохин положил трубку на место, папка осталась открытой на сигнале «Вулкан». — Дневальный! Рота, сбор!
В казарме вспыхнули все лампы.
— Рота, подъём! Сбор, сбор, сбор! — что есть сил, прокричал хриплым голосом дневальный.
Две секунды тишины, затем скрип, шорканье резиновых тапок, глухие удары приземляющихся на пол со второго яруса коек бойцов. В одних трусах они бегали в своих комнатах от окна к окну, опуская светомаскировку — полотно непрозрачной плотной ткани, свёрнутой в рулон и закреплённой вверху у потолка.
— Давай, по вот этому порядку, — прапорщик пальцем указал дневальному на список команд в «Боевом расчёте», который открыл во время телефонного разговора.
— Первый взвод, для получения оружия у поста дневального, становись! Второй взвод, для получения средств индивидуальной защиты… — под команды, которые выкрикивались хриплым голосом, завизжали петли двери-решётки.
— Вскрыть пирамиды! — отдал приказ забежавшему в «оружейку» второму солдату из наряда Багаев, сам он поспешно открывал замки на массивных шкафах, напоминающих трапеции, с широкой складывающейся в гармошку дверцей.
Антохин вернулся в канцелярию: «Так, планшетку!». Он подошёл к небольшой тумбе рядом со столом и в одном из ящиков нашёл её: небольшая кожаная сумка с тонким ремешком, заполненная необходимыми принадлежностями для командования подразделением во время боевого выхода. Со шкафа у выхода из канцелярии он снял бронежилет и каску. Через пару минут он вышел из кабинета в амуниции, осмотрев помещение напоследок: «Всё вроде? Всё взял? Вроде всё».
Часть роты вне порядка, вразнобой стояла на «взлётке», экипируясь полученным военным имуществом. Остальные солдаты стояли в двух небольших
— Сразу подбей количество в табеле и на полках: не хватало ещё нам обделаться на старте учений, — посоветовал ответственный, подходя к небольшой пирамиде с офицерскими автоматами. Его автомат, на котором была приклеена бирка с фамилией «Антохин», стоял, как и остальные, дулом вверх.
— Так вы на стрельбы? Морозов так сказал? — не отрывая глаз от табеля, спросил Багаев.
— Не знаю точно, но думаю, что это всё фантазия комбрига: начать с проверки боевой готовности, с учениями на пару-тройку дней. Просто чую это! — прапорщик подошёл к единственному в комнате металлическому сейфу. Замок на дверце был заперт.
— А ты чё этот не открыл?
— Так мы же не берём обычно боезапас при подрывах.
— Обычно у нас комбриг не меняется. Сейчас всё берём! Дневальный, Никонова, Ерёмина сюда!
— Ефрейтор Никонов, подойти к посту дневального! Рядовой Ерёмин, подойти к посту дневального! — прохрипел низкорослый вояка, пытаясь заглушить лязг затворов, потрескивание липучек бронежилетов и удары о пол кучи небольших подсумков, второпях надеваемых на кожаные поясные ремни солдат.
В проёме «оружейки» показались двое стрелков.
— Боезапас из сейфа возьмите, — указал прапорщик на открытую пухлым дневальным металлическую дверцу.
Закончив с подсумками и перекинув ремень автомата через плечо, Антохин вышел из оружейной комнаты и, дойдя до «взлётки», скомандовал:
— Рота, справа по одному на плац, на место построения, шагом марш!
Поправляя каску, первый справа солдат пошёл в сторону лязгнувшего металлического затвора открывающейся входной двери.
***
Луна, будто соревнуясь в яркости с фонарями, освещала плац перед казармами. На этой прямоугольной заасфальтированной площади между двумя линиями трёхэтажных зданий уже собралось около 400 военных. С оружием на плечах, стянутые ремнями бронежилетов, в темно-зеленых шлемах они стояли в едином вытянутом строю, шеренги которого покачивались, напоминая ночной танец трав прибрежного дна. Солдаты зевали, негромко шушукались друг с другом, поправляли наспех надетое обмундирование. Люди в камуфляже всё выходили и выходили из дверей казарм, вставая в строй, удлиняя его.
На левом краю, чуть в стороне от всех, стояли прапорщики Антохин и Филиппов. Одного роста, одного звания, примерно одного возраста, но разной весовой категории, они были близкими друзьями уже не один год. Пользуясь заминкой, ответственные 1-й и 2-й роты курили, пока командира полка не было на плацу, попутно обсуждая происходящее. К ним приближалась высокая фигура, отделившаяся от рядов своих подчинённых.
— Жизнь — театр, а комбриг — сценарист, да? — на сонном, щекастом, безволосом лице Филиппова висела издевательская улыбка.