Расколдуй меня
Шрифт:
Найдя брата, который седлал своего чёрного коня, Забава с уважением поклонилась Лютомиру и завязала меч на его поясе.
– Береги себя, брат мой, – тихо говорила она. – На рожон не лезь, помни, что тебя ждут дома.
– Вот уж без твоих наставлений как-нибудь проживу, – усмехнулся он и больно схватился её за щёку крепкими пальцами, что у Забавы даже слезы на глазах навернулись. – Это ж не меня вороньё чуть до костей не склевало. Ладно, не кручинься, сестрица. Вот тебе от меня подарочек.
Забава, потирая щёку, опустила взгляд и увидела, что брат протягивает ей кинжальчик.
– Всегда держи при себе, припрячь где-нибудь в юбках.
– Да где ж это видано, чтобы девица с ножом разгуливала? А если батюшка узнает, что я без его разрешения оружие ношу? – обиженно надула она щеки, за что получила от Лютомира
– Держи, сказал. Если надеяться не на кого, то надейся только на себя. Или ты у нас только куклам платья шить можешь?
Забава выхватила кинжальчик и сложила в сохранившийся карманчик сарафана. Вместе с Лютомиром она вышла наружу. Мужчины разъезжались с княжеского двора, поднималась пыль от топота копыт, огни факелов тянулись неровной цепочкой от самых ворот.
Иван вышел вслед за княжичем и, сердечно попрощавшись с Забавой, сел на коня.
– Скоро вернусь, – поцеловав сестру в лоб, пообещал Лютомир и, лихо вскочив в седло, поскакал прочь.
Глава 2
Даже в ночном небе можно было разглядеть тучу из птиц, что неслась над полями и долами. С оглушающим карканьем и хлопаньем крыльев рассекали они ночную тишь и среди птичьих тел едва угадывался женский, красный сарафан. Десятки острых когтей впивались в Василису, истязая ее мягкое, девичье тело, не пощадив даже лицо. Вороны крепко держали свою жертву, но стоило им добраться до дремучего леса, как они разжали когти и княжеская дочь ухнула вниз. Похолодела от страха княжна, едва вырвался крик из измученной груди, как поглотила её с головой тёмная гладь озера. Уж как барахталась в воде Василиса, силясь выплыть к воздуху, да только намокшая одежда тянула её вниз, к самому дну. Из последних сил скинула с себя княжна лямки сарафана, сбросила туфельки и поплыла вверх, за пузырьками собственного воздуха. Вырвалась она из толщи воды, жадно хватая ртом воздух, сквозь налипшие чёрные локоны, рассмотрела она берег и поплыла к нему. Руки у девицы одеревенели от усталости и боли, её снова начало тянуть на дно, но, к счастью, нащупала Василиса носочками илистую землю и тихонько пошла по ней к берегу. Но успела она выбраться из воды по грудь, как вдруг схватил её кто-то за ногу холодной, скользкой рукой. Василиса и звука не издала, как потащило её неведомое создание на дно. Отчаянно билась княжна за свою жизнь, наглоталась озёрной, отдающей тиной, воды, но все-таки вырвалась из хватки. Поспешила она к берегу, но услышала, как за ней движется погоня. Вода за спиной вспузырилась, поднялась грязь со дна, что было не разглядеть преследователя. Её снова повалили холодные, склизкие руки, но тут Василиса нащупала на дне корягу. Схватив её, она развернулась и вдруг увидела синюшное, женское лицо. Походила она на утопленницу, с выпуклыми, рыбьими глазами, а синие губы были растянуты в оскале, обнажив острые, нечеловеческие зубы. Василиса содрогнулась от ужаса и отвращения и, не задумываясь, ударила, по голове ту, что пыталась утопить её. Неведомое создание зашипело, но не отпустило Василису и княжне продолжала её бить, пока, женская голова, покрытая ссадинами, сочившимися синей слизью, не скрылась под водой.
– Катись к черту, тварь! – увидав, как в воде взметнулся уплывающий огромный, рыбий хвост, крикнула ей вслед Василиса.
Выбралась княжна на берег, всё ещё сжимая корягу. Оглянулась на озеро. В воде стали появляться и другие девушки, испепеляющие Василису голодными, злыми глазами. Отдышалась княжна, рассматривая озёрных девушек и, отбросив корягу, побрела прочь.
Осталась она в одной тончайшей сорочке, да и та разорванная, перепачканная Василисиной кровью и озерным илом. А вокруг только незнакомый, дремучий лес, да такой густой, что луну с трудом видать сквозь толстые ветви.
Обхватила себя княжна руками, пытаясь согреться. Хоть на дворе было лето, но здесь, в зловещей тени неведомого края, тянуло пробирающим до костей хладом. Обступили Василису огромные сосны, вековые дубы и осины. Среди нетронутых человеком зарослей тянулся зыбкий туман. То и дело до слуха девушки долетал треск и щелканье, будто кто-то клацал тяжёлыми челюстями, в темноте угадывались быстро перемещающиеся тени, ветер скользил сквозь кусты и ветви, поднимая еле слышимый шорох. И хоть лес полнится жизнью и звуками, всё же тут было тихо, что
Долго ли коротко ли бродила княжеская дочь по чаще, силясь отыскать человеческие тропы, да только ещё больше заблудилась. Остановившись подле кряжистого дуба, взглянула она на его ветвистый ствол и принялась по нему карабкаться к самому верху. Авось улыбнётся девице удача и она сможет разглядеть поодаль что-нибудь полезное. Полезла Василиса и невольно вспомнилось, как она промышляла таким в детстве. Была она таким шумным и непоседливым ребёнком, что батюшка ей назначил целую толпу нянюшек и сиделок. Но, как говорится, у семи нянек дитя без глаза. Умела Василиса вырваться из-под опеки и тут же мчалась на приключения. Сколько раз она срывалась с таких вот дубов, чуть не лишалась пальцев, ловя речных раков, сколько тумаков получала в драках с крестьянскими детьми. Лютомира забавил неуемный нрав сестры и он старательно скрывал её похождения от строгого отца. Но стоило Василисе слегка повзрослеть, стоило девичьей красе начать созревать, словно молодому яблочку, как тут же присмотр за ней укрепился, даже брат запретил ей шалить и покидать отчий дом без присмотра. А всю её любовь к весёлым забавам старательно выбили.
Ветка под Василисой хрустнула и нога провалилась в пустоту. Лишь в последний миг княжна удержалась на дереве и, покачав головой, отбросила воспоминания. Хороший ей попался дуб, высокий, да ободралась она об его жёсткую сухую, кору, исцарапалась о мелкие ветки, но своего добилась и залезла на самую вершину. Увидела она, что оказалась в огромном лесу, одни деревья, да холмы, но тут рассмотрела она поодаль крышу какого-то высокого терема. Обрадовавшись, Василиса спустилась и направилась в сторону жилища, надеясь, что там сможет найти добрых людей, которые помогут ей добраться до дома.
Стоило ей направиться в сторону терема, как сразу же из ниоткуда появились едва заметные тропки, все они вели к загадочному дому и вскоре Василиса увидела огромный, деревянный забор со стальными воротами. Но ворота были раскрыты нараспашку и княжна спокойно вошла во двор. Внутри было пусто, всё заросло бурьяном до самого крыльца. Вокруг стояла такая тишь, будто никто здесь и не жил никогда. Остановилась Василиса подле каменного крыльца и с опаской заглянула в темное, непроницаемое окно. Тут послышался ей жалобный голос, доносящийся где-то за теремом. Пошла княжеская дочь вдоль странного дома и оказалась на входе у дикого сада. Успела она рассмотреть раскидистые кусты малины, на чьих веточках созрели огромные, сочные ягоды, пахучие деревья черемухи и спящие цветы, как вдруг увидела гнедую кобылу, застрявшую в колючем кусте роз. Сама кобылка лощеная, шерсточка на ней выглаженная, блестящая, а глаза большие и умные. На шее у нее была серебристая уздечка, да только намертво впуталась она среди роз и, сколько бы кобылка не дергала своей большой головой, поднимался только треск и шум, а вырваться бедная не могла.
– Постой, моя хорошая, – медленно направившись к лошади, произнесла ласково Василиса и вытянула к ней руки. – Постой, милая, я тебя освобожу.
Замерла кобыла, раздувая огромные ноздри и косясь на нежданную гостью. Позволила кобылка дотронутся до себя, терпеливо дождалась, когда Василиса распутает ее уздечку и поможет выбраться из колючего плена.
– Вот так, – нашептывала княжеская дочь, мягко похлопывая лошадиный бок. – Чья же ты? Местного хозяина? Только не видно тут ни стойла, ни конюшни. Забрела ли сюда случайно, как и я?
Глянула кобылка на нее своими умными глазами и медленно направилась к открытым воротам, остановилась там и снова на Василису глянула. Подумала княжеская дочь и взобралась на лошадь. Тяжело было удержаться без седла, но кобыла пошла неторопливо, будто бережно. Пошли они одной из троп, что вела прочь от терема, но не успели они упустить из виду огромный дом, как вдруг снова к нему воротились. Подивилась Василиса, уж она-то была уверена, что шли они в другую сторону. Да и кобылка тоже навострила уши и нервно грызла удила. Снова пошли они прочь, но избегая местных, заколдованных троп, вот уже казалось, что они ушли далеко от распахнутых ворот, как вдруг снова вышли они к черному терему. Почуяла Василиса, что ей так просто не уйти, но не сдалась и в третий раз пошла прочь, да только, сколько она на кобыле не плутала, как они вернулись назад.