Расколотая жизнь
Шрифт:
– Замётано.
Трапеза прошла молча. Они оба слишком устали и проголодались, чтобы отвлекаться на болтовню, но всё же, после этого, разговор завязался сам собой.
– Ты ведь уже воевал, да? – интересовалась девушка.
– Сказать воевал – нагло наврать. Обычные рейды, вылазки и стычки с «бадовцами». Хотя и в некоторые моменты было очень «жарко».
«Бадовцы» - сленговое название агентов из Бюро Антиреволюционной Деятельности. Сокращённо – БАД. Они занимаются устранением террористических организаций, стабилизацией районов после подавления мятежей, контрразведывательной деятельностью,
– Скорее всего, по этой причине меня и перевели. Оно и понятно, но почему именно сейчас? – мужчина разочарованно вздохнул. – Намечается что-то, поверь моим словам. Тебе бы уходить отсюда, пока есть возможность.
«Даже рядовой солдат понимает всю плачевность положения. Они морально готовы.»
– Я тоже пойду в бой. – от удивления мужчина поднял голову на неё. – Моя судьба ждёт меня там, и я разделю её с вами.
В глазах Райи появился давно погасший огонёк – вера в правильность решения, вера в себя.
– О чём ты? Ты даже близко не солдат. Пусть по тебе и не видно, но ты всего лишь ребёнок. Ты наверняка даже винтовку в руках не держала, смерти товарища не видела. –мужчина быстро перебирал аргументы, старательно надеясь переубедить девушку. – Ты просто подохнешь ни за что. Будешь лежать безымянным крестом, где-то среди полей.
Выражение лица девушки сменилось на поникшее, но обычное для неё.
– Я не хочу. Не хочу умирать, не хочу делать больно своим близким. – шептала она. – Но всё уже решено. С самого начала, ещё с того момента, когда мы поцапались на улице. Смотри.
Девушка вскочила с места, с трудом задрала рукав куртки и обнажила свой «дар».
– Когда вы меня остановили той ночью, я бежала от вашего местного «учёного». Эта рана… - она сделала паузу – Нет, это проклятье – причина, по которой я здесь… - поток эмоций вмиг сменился смирением. – За меня уже всё решили. – девушка села на место, обняв руками колени.
В какой-то момент Женева и сам разозлился. От этой «неправильности», несправедливости, но всё это сменилось сочувствием. И что странно, тот даже внимания не обратил на осколки.
– Я понимаю, каково это. Когда у тебя нет своей воли. Тебя ведут как собаку и бьют по хребтине, стоит тебе даже посмотреть в неправильную сторону. Здесь мы с тобой в одной лодке.
– он говорил спокойным, серьёзным тоном.
– И всё же… - её голос прервал столь неловкое молчание. – Я довольна. Даже счастлива, что всё получается именно так. Ещё недавно я была обычной воровкой, одиночкой, ненавидящая всё живое, а теперь у меня есть семья, желание жить и самое главное – цель.
«Не умереть.»
– Хм, думаю ты права. В таких испытаниях мы и становимся собой. И даже если они оставят нам глубокие шрамы, они станут прямым доказательством нашей воли, последствием нашего выбора.
– На философию пробило? – девушка
– Кто бы говорил, а?
– Ну ладно-ладно.
И вновь повисла тишина. С ней смешались чувства удовлетворённости и надежды на завтрашний день.
– Ну, я пойду. – Райя встала и уже собиралась уходить.
– Боль очистит наши души.
Эти словами были ошеломительно пугающими. В жилах постыла кровь, а пульс усилился.
– Что ты сказал?!
Но Женева не ответил. Вместо этого, он встал и пошёл куда-то в темноту. Ещё пара мгновений и не слышно шагов. Он как будто растворился.
Девушка решила, что догонять его и выпытывать ответы не было никакого смысла и просто пошла обратно в дом, к своей сестре, к единственной родной душе.
Идя вдоль тёмных улиц, девушка думала обо всём, что произошло за последние несколько недель. Все несчастья так стремительно навалились на неё, что казалось, она просто сломается, но всё же, она здесь. Живая, сытая и относительно здоровая. Правда, тот факт, что с головой явно не всё в порядке, омрачает эту победу, но то, что она наконец разобралась с прошлым и нашла свою родню, вселяет в неё давно забытую надежду. Она годами корила себя за бессилие. Ничего не сделала, когда её семья распалась, ничего не сделала, когда отец «перешёл черту». Но когда отец уничтожил все упоминания о её матери – это была последняя капля. Именно тогда, в её детской душе что-то умерло. Голод, одиночество, горе – причины, по которым часть её души исчезла.
И пусть она признавала, что иначе и быть не могло, она всем сердцем сожалела об этом.
За очередными размышлениями девушка не заметила, как её выкрикивала сестра. Она стояла на крыльце «их» домика и с искренней радостью махала рукой.
– Рааааааааааааай! – подзывала она.
– Идууу! – отвечала та.
Девушка, лёгким бегом, вмиг оказалась на крыльце, а, затем и в объятьях сестры.
– Куда ты постоянно уходишь? – гундела «младшая».
Девушке до ужаса хотелось пошутить, или ответить с сарказмом…
– Людям иногда нужно побыть одним. Собраться с мыслями и выплеснуть всё плохое в никуда, а не в близких людей.
….Но радость встречи взяла своё.
– Мне просто очень страшно, что ты однажды не вернёшься, как тогда, в детстве.
– Да брось ты, я никогда больше не брошу тебя, не волнуйся.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Девушка решила сразу сменить «грустную ноту».
– К тому же, твой детство ещё не закончилось. Оно только начинается и… - Она запнулась, вспомнив про скорую войну. – …я думаю, что мы найдём себе место, которое сможем назвать домом.
– Да, было бы чудесно… - Алиса заметно поникла. – Ладно, пошли в дом.
– Марк ещё здесь? – ответила та, находясь уже в прихожей дома.
– Нет, он ушёл вскоре после тебя. Если бы я ничего не слышала, то подумала бы, что вы поссорились. А дядя Сэм ушёл вместе с ним.
«Не поняла?»
– То есть ты слышала весь разговор?
– Дом «картонный», трудно было не слышать.
– Значит ты всё знаешь.
– Да, абсолютно всё, но давай не будем об этом. Как-нибудь потом.
– Как хочешь.