Расколотые небеса
Шрифт:
Чтобы вышло наверняка, стены и потолки побелили извёсткой. Было бы здорово промыть полы с хлором, но чего нет, того нет. Люди корпели несколько дней, упорно выводя тот бардак, который сами же и развели. Тем что вышло, я остался доволен и только тогда решил заселяться.
Самые роскошные и тёплые покои достались торреку. Комната была очень просторной. У стены стояла большая кровать, застеленная перьевыми матрасами и мягкими подушками. У кровати расположились несколько деревянных сундуков с моими вещами и оружием. Серые стены усеяли серебряные подсвечники, с потолка свисала железная люстра, тоже сплошь утыканная свечами. В углу потрескивал камин,
Когда я впервые увидел новые покои, мне жутко захотелось привести в них Тири. Я думал, что она останется жить со мной, что мне не будет в крепости одиноко, но не тут-то было.
«До свадьбы и не мечтай» — прыснула девица, звонко захохотала и сбежала от меня в коридор. Потом я узнал, что Тири уже поселилась в том же крыле — в одной комнате с Петой.
Угрюмая выдалась очень хмурым и неприветливым местом. Теперь-то я понял, почему её так прозвали. Коридоры крепости захватил полумрак, лишь немного разбавленный тусклыми факелами и свечами. Потолки все были измазаны сажей и копотью. Убирай не убирай, а за ночь примитивные светильники успевали так начадить, что разглядеть старания уборщиков было невозможно. Даже в самые знойные дни в крепостных коридорах было прохладно, посвистывали сквозняки, стукали двери и ставни. Даже страшно представить, как холодно здесь будет зимой.
Дни потекли одинаково. Мы с ребятами вечно пропадали в делах. Встречались только в обеденном зале, и то не всегда. Но вот вечерами ужинать приходили все. Зал был очень просторным и тёплым. Посреди стоял огромный, прямоугольный стол, украшенный замысловатой резьбой, уместиться за которым могли все желающие. У большого камина, что безобразно чадил сажей и дымом, поставили несколько больших лавок. Там обычно усаживались девицы и тихонько вышивали узоры на платьях. Как ни пытались ребята приобщить юных швей к нашей весёлой компании, ничего у них не получалось. Только Тири и Пета не боялись торрека и его колдунов. Другие девчонки при виде нас то краснели, то бледнели и вытащить из них даже слово считалось настоящим подвигом. Свет зажжённого камина и потрескивающие головешки наполняли зал тенями, погружая гостей в романтичную средневековую атмосферу, в которой мы успели неплохо освоиться.
В такой обстановке проходили все вечера. Делать-то больше и нечего. Несколько кувшинов вина да весёлые посиделки — вот и все развлечения. Хотя Шева с Емелей никогда не переставали упражняться в своём остроумии. Да и среди остальных ребят занудством никто не страдал, так что скучно нам не бывало.
Но сегодня всё было иначе. Бернис Моурт наконец-то встал на ноги. Большинство жителей крепости и читать не умели, так что пытать их о географии и тем более местной политике было нечего. Потому молодой граф стал для нас настоящей находкой.
Берниса посадили напротив меня. Разговор не сложился. Граф упорно пытался напиться, без конца подтягивая к себе кувшин с вином. Благородные белые волосы слиплись, аккуратная бородка превратилась в нечёсаную метёлку, лицо немного припухло, а печальные голубые глаза смотрели только вниз.
— Пока хватит, — рыкнул Борис, забирая у графа последний кувшин. — Мы уже три дня пытаемся тебя расспросить, соберись, — шикнул наёмник.
Бернис Моурт выровнялся в кресле и уставился на Бориса тяжёлым взглядом. Было видно, что страх в
— Бернис, — взял я слово. — Я могу осознать твоё горе и всем сердцем скорблю вместе с тобой. Но жизнь продолжается. Керит неспроста уберёг тебя от смерти. Кроны неслучайно привели тебя ко мне. Нам нужна твоя помощь. Ты понимаешь?
— Да, сир, — ответил граф, и гордо выпрямил спину. — Прошу простить моё недостойное поведение. Я благодарен вам за то, что вы спасли мою жизнь и удостоили чести жить среди вас.
— Ну, вот. Это уже совсем другое дело, — хлопнул в ладоши Борис. — Торрек прав, ничего не происходит без ведома Кронов, так что не спеши на суд к Кериту. Ведь долгов у тебя за спиной осталось предостаточно, не так ли?
— Вы правы, сир, предостаточно, — зло прошипел граф, сжимая до белых пальцев рукоятку меча.
— Расскажи нам немного о себе, — продолжил я, пытаясь снять напряжение. — Я наслышан о твоих подвигах, но хочу, чтобы ты сам о себе рассказал.
— Сир, я никакой не герой. Все истории, какие вы могли слышать, сильно преувеличены. Просто так сложилось.
— И всё же.
— Как прикажете, — обречённо выдохнул Бернис. — Десять лет назад — я тогда ещё был безбородым юнцом — у Керрии на границе с Гракией случилась серьёзная стычка. Король Гракии — Кирмис восьмой — решил нахрапом забрать часть земель от устья реки Мельвен и до Лирнинских холмов. Это земли с самой плодородной почвой, так что замысел Кирмиса был ясен, как день.
Чтобы войску соседей ступить на земли Керрии, нужно было пройти Мельвенскую крепость, что на самой реке и стояла. Крепость очень хлипкая, с гарнизоном в пять сотен мечей. Для десяти тысяч латников то была не помеха. Да ещё и командовал там юнец, без ратного опыта.
Отец, не смотря на мой юный век, выбил мне то назначение. В Мельвене я должен был стать мужчиной. Крепость частенько осаждали воинственные соседи, так что лучшего места для закалки духа и чести вряд ли можно найти.
Когда разведчики донесли, что гракийская армия встала в одном дне пути от Мельвена, я решил не дожидаться осады, а ударить первым. На рассвете мы атаковали лагерь Кирмиса. Я поставил войско на холме и начал атаку лишь когда Сулаф показалась у нас за спиной. Её первые лучи слепили врагов, и они прозевали набег. То была славная битва. Я потерял половину гарнизона, но армия Кирмиса недосчиталась несколько тысяч мечей.
Боевой дух наших врагов надломился. Целую седмицу они не решались на штурм. Потом почти лисан мы отбивали атаки, пока не подоспела керрийская армия. Измотанных гракийцев отбросили за границу. Кирмис восьмой в той битве погиб, а меня, как героя, вернули обратно в Алланти. Отец тогда мной очень гордился. А Лейма…
Бернис вдруг загрустил. Воин задумчиво уставился в одну точку, будто бы провалился в пучину горьких воспоминаний. Его взгляд был одновременно наполненным горем и в то же время абсолютно пустым, что делало его весьма страшным.
— Её высочество сплела красивый венок из цветов лемеса и… приподнимаясь на носочки… надела его мне на голову… вы… вы… вы мой герой… сказала она…
Голос Берниса дрогнул. Граф опустил глаза и изо всех сил сжал кулаки. В зале повисла напряжённая тишина. Казалось, все даже дышать перестали, чтобы не растревожить кровоточащую рану на сердце его светлости.
Выждав несколько мгновений, я налил в бокал немного вина и передал его Бернису:
— На вот, выпей.
Одним глотком осушив кубок, воин тихо продолжил: