Расколотый меч
Шрифт:
– Не говорите об этом человеке! – выдохнула доминесса, сжимая поводья. Я послушно перестала, а Йехар бросил на свою Даму исполненный нежной грусти взгляд. Она ответила суть примерно тем же и сделала невольное движение, как бы хотела взять его за руку.
Ксахар, который отыскал нас как раз в этот момент, едва ли обрадовался этому зрелищу.
– Йехар! – рыцарь и доминесса вздрогнули и мигом приняли исходные позиции. Ксахар протолкался сквозь кусты орешника - вельможа был без лошади и силился сохранять независимый вид. – Я счастлив, что нашел тебя.
А с
– Если ты не трус – мы встретимся с тобой на Большом Турнире, меч против меча, Хэймах против Глэриона – и пусть небеса решат, кто достоин жить боль…
– Принимаю вызов, – так же быстро выпалил Йехар, который взглянул на нас с Бо и сообразил, что останавливать будут теперь уже его. Противники переглянулись и от всей души испустили удовлетворенные вздохи. Даллара готова была расплакаться.
Я тоже.
Бо уже хлюпала и подвывала – она раньше всех поняла драматичность ситуации.
– Я пришлю тебе официальное уведомление, – свысока бросил жених доминессы. И это несмотря на то, что смотрел он на нас снизу вверх!
– Даллара, – Ксахар насупил в меру густые брови и отвесил полный глубокого почтения поклон. – Вы не окажете мне честь…
Но судьбе неугодно было, чтобы Ксахару в этот день оказали хоть какую-нибудь честь. Неизвестно откуда раздался дикий рев, и на поляну вихрем вымахнул всамделишный медведь – видно, один из тех самых редких, уцелевших.
Ксахар мужественно устоял и схватился за меч.
А наши лошади показали себя так, будто медведи для них были гораздо большей редкостью, чем для здешних егерей: с диким ржанием они рванули в разные стороны. Йехар так и не успел вступиться за жизнь своей дамы: вступаться за чью-то жизнь верхом на взбесившемся коне, который еще и тащит тебя в противоположном от Дамы направлении – верх акробатики, к которому рыцарь оказался не готовым, несмотря на все свои скитания.
Но нашелся человек, которому повезло еще меньше: мой жеребец взбрыкнул задом и рванул в свою сторону уже без меня, я же ласточкой пропутешествовала по воздуху и приземлилась на что-то такое движущееся, мохнатое… кусачее?!
– А-а-а-а-а!!! Блохи! – проявила я себя наподобие Бо, скатываясь с медведя и покидая того в настоящем культурном шоке. Бедняк на какое-то время застыл и присел на задние лапы, Ксахар, сколько я могла видеть, вообще остолбенел не хуже медведя, но потом потряс головой, героически взмахнул мечом…
– Стой, с-с-с-скотина!! – непонятно, к кому относилось это восклицание, но Ксахар его принял на свой счет и замер повторно, а медведь решил, что это не о нем, и загалопировал в олешник, а на поляне появился задыхающийся алхимик с пузырьком в руке. – Сто-ой… ух… раз поганка, два поганка, три поган… Ольга?!
Я, лежа на траве (подняться после кульбита со спины зверя так и не успела), смотрела на алхимика такими вытаращенными и немигающими глазами, какие встречаются только у людей, умерших от чрезмерного стресса. Знать не хочу,
– Веслав, я не труп! – возмутилась я в ответ на подобное обращение. – Но у меня сейчас мозги в черепе взболтаются в гоголь-моголь, если ты хоть еще немного…
Алхимик тут же меня выпустил и уселся на траву рядом, бессильно вытирая лицо рукавом.
– Гад патентованный, мухомор ему в… глотку, – простонал он. Я осмелилась приподняться, понимая, что речь не обо мне. – И как он нас нашел, не по запаху же? А вы сами хороши: потащились в чащу, как…
Я скосилась на Ксахара, до которого медленно доходило, что его Дама в опасности, а на поляне – Веслав. Как только до жениха дошло окончательно, мы с алхимиком остались вдвоем.
Сидели и пытались отдышаться, спина к спине, как воины после боя. Какая-то сорока у нас над головами то ли трещала, то ли заливалась смехом над этой картиной.
– Это был Иссушитель в ином облике? Да? Ты за ним гнался?
– Это было воплощение тупости этого мира, сам домиций Стэхар… непосредственно перед осенней линькой.
– Погоди, я что-то не понимаю. Тилкида?..
– В порядке, куда ж ей деться. Ненавидит бывшего любимого и носится по всему дворцу с какой-то первой попавшейся под руку саблей. Жаждет доказать ему, что именно он загубил ее молодость…
– А Стэхар?
Алхимик пожал плечами и махнул рукой в том направлении, в котором унесся медведь – я с трудом успела увидеть жест.
– С ревом носится по лесу на четвереньках, чемпион по бегу по-пластунски… Что ты смотришь? Шею вывихнешь! Когда сработал мой «Антиамур», а Даллара начала вопить, как она ненавидит домиция, этот болван сдуру пополз туда – сам не знаю куда, и его, конечно, занесло в комнату, где я развернул походную лабораторию. Спросить бы еще, как этот домиций мои блокировки обошел… Ну, а в лаборатории он, понятное дело, стукнулся башкой о столешницу так, что на него вывернулась половина эликсиров со стола, то есть не на него, а на шкуру, которую он так с себя и не снял. Имеем то, что имеем: гибрид домиция и медведя, сдошего непонятно когда.
Он встал, озадаченно почесал бровь и развернул плечи так, будто собирался выдать что-то с претензией на историчность, но сказал только:
– И я ж был уверен, что не ставил туда «Бестиавенун»!
Ксахар слегка высунулся из кустов – оказывается, он покинул нас не до конца – и довольно вежливо поинтересовался, можно ли поговорить с алхимиком по-мужски. Веслав и я (хотя я-то при чем?) отмахнулись от него нетерпеливо.
С нас уже хватило сегодня разговора с одним местным мачо.
Пора было в очередной раз спасать то ли мир, то ли нас, то ли самого мачо, которому ничего хорошего не могло принести пребывание в медвежьем облике посреди охоты. Особенно если Йехар все же решит постоять за свою возлюбленную – интересно, а рыцарь хоть расстроится, когда обнаружится личность «медведя»?