Расколотый меч
Шрифт:
– Нет. Торгую семенами и парфюмерией, – Веслав сердито тряхнул своим многокарманным пальто.
– Что ж вы сразу не сказали? – не заметил издевательств Грушняк.
Я могла бы поспорить на ответ, но такое пари никто бы не принял. Все и так знали, что именно скажет Веслав:
– Дурной вопрос. А вы просили нас представиться?
Ментальникам срочно захотелось в родной отдел. Судя по серым и перекошенным лицам, на сегодня с них с лихвой хватило эмоций. Но праздничный обед был не закончен. Оставался десерт.
– Ты умеешь глотать шпаги, дарование? – с надеждой спросил шут, подходя поближе. –
Телепат в ответ чуть повернул голову в сторону шута и поймал его взгляд. Эдмус, польщенный таким вниманием, продолжал болтать без перерыва:
– Что это у тебя за странное имя такое? Хотя это не странное, вот мою мамашу звали Пшш, просто потому что моя бабка поссорилась с моим дедом и назвала дочку своим любимым звуком. Говорили, когда мой отец пытался дозваться жены, соседи швыряли в него, чем под руку попадется, даже кинжалами, чтобы только он перестал шипеть во время дневного отдыха. Тогда отец входил в раж и начинал шипеть еще громче, а заканчивалось все это… ну, вы же видите, какая у меня наследственность. Хотя может быть, мою мать звали…
И вот тут-то на лице нашего «дарования» появилось то выражение, которого я не удостоилась наблюдать за все время нашего сотрудничества.
Это была паника в чистом виде.
Всего на секунду – а потом Олеандр, не расставаясь с паникой на лице, аккуратно накренился назад и медленно свалился в заботливо подставленные руки своих начальников.
Бомс!
– Бедняга! – посочувствовал ему Эдмус. – Пытаться разобраться в моих мыслях – да я и сам-то в них путаюсь!
Ребята из Серых дружно пыхтели в усилии удержать «дарование» и в попытках выйти из ситуации достойно. Игнатский созерцал нашу Дружину теперь с некоторой гордостью. Может, он не будет мне теперь день за днем вкручивать, что, кроме невероятного количества призывов, я больше ничем не отличаюсь в магическом смысле?
Ситуацию разрешил Йехар с подходящим к ней выражением лица классического спасителя миров.
– Если никто не будет возражать тому, то мы, как Поводырь, – он мельком взглянул на свою руку, проверяя, там ли знак главы Дружины, – просим вас предоставить нам какое-либо убежище, дабы рекруты Арки смогли бы отдохнуть и собраться с силами для предстоящей миссии…
Приветливое выражение с лица Игнатского будто мокрой тряпкой стерли. Макаренко же и раньше не отличалась приветливостью, а уж после этих слов ощетинился даже ее классический костюм. Нейтралы начали в темпе отступать, бережно утаскивая за собой бесчувственного Олеандра.
Обычная реакция нашего начальства, если дело касается просьбы о материальных благах, так что я даже не удивилась.
Но все-таки… моя квартира! О, моя несчастная квартира!
Глава 3. Проблемы с пунктом прибытия
А может, всё было не так уж и плохо?
Имею в виду мою жизнь в этом году. Спокойную такую жизнь, не омраченную присутствием в ней этих четырех экземпляров. Ну, подумаешь, пришлось пройти курс реабилитации после предыдущего призыва, подумаешь, ползала по полесским болотам, отлавливала затихарившихся стихийников!
И даже то, что меня решили на полставки устроить целителем в наш сектор медобслуживания (чего я избежала только по причине появления Арки в третий раз) – и это тоже мелочи!
Когда через сутки после нашей эпичной встречи с нейтралами мы шли к Арке, чтобы пройти в очередной мир, я чувствовала себя постаревшей и помудревшей. И поседевшей – немного. Еще я чувствовала, что многих глупостей нельзя делать в этом мире, но одна из главных – запирать Дружину в полном составе в моей двухкомнатной квартирке.
Ибо случается так, что на кухне у тебя – алхимик с поварешкой комментирует твои продукты; в гостиной (хотя какая гостиная? Комната с телевизором!) светлый странник критикует современные передачи; ты пытаешься от них сбежать в ванную; дверь в нее распахнута настежь, и в ванной Виола любовно натирает твоим шампунем свой арбалет…
Заметьте, я описала самый мирный вариант развития событий, и в нем не было Эдмуса.
– Что? Я не знал, что это колдовское питье так действует на спиритов!
– Ряженка! Это была банальная ряженка! А вы в своем мире лакаете то, что страшнее тройного конька Веслава!
– Вы – опять? Оставьте в покое меня и мой… алхимию! И не доливал я ничего в эту вашу ряженку, в сотый раз говорю, у него странная реакция на молочнокислое брожение.
Иногда алхимик любил преуменьшать. В этот раз беспощадным преуменьшением стало слово «странно».
– Эдмус, притязания Ольги справедливы, – вмешался Йехар надлежащим суровым тоном учителя средней школы. – Ты знал, что мы не должны никому показываться, знал, что, несмотря на наложенные мороки, нам лучше не выходить из этой квартиры – и вместо того, чтобы воздать Ольге за гостеприимство должным образом, ты напился… ну, ряженки… и был, кстати говоря, весьма невоздержан во хмелю.
Эдмус только застонал сквозь сжатые зубы. Ему с трудом припоминались события четырехчасовой давности, а голова все еще ныла, несмотря на то, что средство для опохмелки мы нашли час назад. И никакой алхимии: молоко замечательно подошло.
– Да я же только вышел на этот выступ… балкон, да? Подышать свежим воздухом…
– А истерика у моей соседки снизу и у ее собачки – так, побочное действие дыхания?
Илоне просто на роду написано сталкиваться с Эдмусом. Прошлый эпизод благополучно стерли из ее памяти – так нет же, ей нужно было начать мыть окна в самый раз, когда Эдмус стоял на балкончике. Еще и музыку включила.
Спирит, который музыку любил и у которого реакция на ряженку значительно ослабила и без того слабые тормоза, незамедлительно спустился к окнам Илоны и радостно поприветствовал ее словами:
– Здравствуйте, а как там ваша собачка?
А в ответ на вопль: «А-а, кто ты такой?!» – скромно представился:
– Я Бэтмен. Как, однако, забирает это питьё…
И спасибо еще, он был под мороками, а то нервный срыв у моей соседки мог быть серьезнее. Но и видеть, как к тебе в окошко влетает пожилой респектабельный господин в солидном пиджаке и так представляется…